Жестокие игры
Шрифт:
– Я тебя никогда не забуду, Эдди Пибоди, – негромко сказал Джек и снова прильнул к ее губам.
Он почувствовал вкус печали. Она проглотила его горе, как семя, и вдохнула в него надежду.
– И не нужно. Я буду ждать тебя, – пообещала она.
Эдди, не выпуская руку Джека, при звуке шагов помощника шерифа отпрянулают решетки.
– Простите, что прерываю свидание, – сказал помощник, – но вам пора.
– Я понимаю… – ответила Эдди.
Ком стоял у нее в горле.
– Не вам, мадам. – Помощник шерифа повернулся
Кто-то из присяжных смотрел на него, кто-то нет.
– Это нормально, – заверил его Джордан. – Это еще ничего не означает.
– Мистер Формен, – обратилась к старшине присяжных судья Джастис, – присяжные вынесли вердикт?
За плечом Джека щелкали фотоаппараты, а он изо всех сил старался унять дрожь в коленях. Если его запечатлевают для грядущих поколений, он хочет быть уверенным, что может самостоятельно стоять на ногах.
– Да, Ваша честь, – ответил старшина.
– Подсудимый, встаньте!
Джордан взял Джека под руку и поставил на ноги. На подгибающихся ногах Джеку все же удалось стоять прямо.
– Мистер Формен, вы признаете, что подсудимый виновен в совершении изнасилования?
Джек взглянул на каменные лица присяжных. Старшина посмотрел в бумагу, которую держал в руках. И спустя тысячу лет прочел:
– Не виновен!
Гневный возглас Амоса Дункана заглушили радостные крики за спиной Джека. Селена Дамаскус перепрыгнула через заграждение и бросилась обнимать Джордана. А потом в объятиях Джека оказалась Эдди, и Джордан пожимал ему руку, уверяя, что всегда знал, что исход суда будет именно таким.
Перед его глазами плыл туман: какие-то лица, присяжные заседатели, объективы камер…
– Подсудимый освобождается из-под стражи! – перекрывая суету, прогремел голос судьи, и эти слова – единственное, что врезалось Джеку в сознание, покрывая и шум, и радость, и удивление. «Освобождается!» Он может идти домой. Может кричать о своей невиновности прямо посреди городского парка. Может ухватить нить своей жизни и посмотреть, как она будет плестись дальше.
На лице Джека играла улыбка. Он обернулся… и оказался лицом к лицу с жителями Сейлем-Фоллз, у которых появилось еще больше причин его ненавидеть.
Амос Дункан готов порвать прокурора на куски.
– Вы уверяли, что он сядет на долгие годы! – прорычал он. – А теперь мне придется смотреть, как этот негодяй разгуливает по улицам города, где живу я и моя дочь?
Мэтт чувствовал себя отвратительно и без упреков Дункана. Когда проигрываешь дело, чувствуешь досаду. А когда проигрываешь на сто процентов выигрышное дело – полное опустошение.
– Что я могу сказать… – покорно произнес Мэтт. – Амос, Джиллиан, мне очень жаль.
Он принялся собирать документы и записи, запихивая их как попало в портфель.
– Пусть это останется на вашей совести, Гулиган! –
В отличие от беснующегося отца Джиллиан говорила спокойно и твердо:
– Вы же уверяли, что победа у нас в кармане.
Мэтт взглянул на девочку, на Амоса Дункана. Потом вспомнил заключительную речь Макфи, наличие атропина в крови Джиллиан, показания Кэтрин Марш, которая под присягой призналась, что боялась отцовского гнева.
– Ни в чем нельзя быть уверенным, – пробормотал он и пошел по проходу, направляясь домой.
Из бутылки шампанского вылетела пробка и попала прямо в навес над крыльцом дома Джордана. Пена потекла по бутылке, заливая туфли Селены и деревянные половицы под ногами.
– За торжество справедливости! – провозгласила она, разливая шампанское в одноразовые стаканчики.
– Пусть Фемида будет слепа, когда нужно! – поднял «бокал» Джордан.
Томас улыбнулся, поднимая свой.
– И глуха, и нема – когда возникнет необходимость.
Они выпили. Голова кружилась от радости победы.
– Я знал, что захочу вернуться к работе адвоката, – признался Джордан. За его спиной Томас с Селеной закатили глаза. – Конечно, без вас я ничего не смог бы добиться.
– Раз уж у тебя прилив необычайной щедрости, объясни Челси, что я не полное ничтожество.
– Проще простого, – заявила Селена. – Просто скажи, что характером ты пошел в маму.
– Томас, – Джордан обхватил сына за плечи, – мы пригласим Челси на ужин, и я ее очарую. – Он подавил смешок. – Только без грязных намеков!
Селена налила себе еще шампанского.
– Она могла бы принести выпивку с собой… или что-нибудь, что можно добавить в нашу.
– Очень смешно! – обиделся Томас.
Джордан улыбнулся.
– Может быть, я сам добуду атропин, добавлю его тебе в чай и скажу, что теперь мы связаны.
– Для этого не обязательно опаивать меня наркотиками, – с легкомысленным видом ответила Селена.
Напряженное молчание.
– Ты… – начал Джордан, пристально глядя на нее.
Селена начала медленно растягивать губы в улыбке, а потом улыбнулась во весь рот.
– Да, согласна.
Когда они обнялись, Томас незаметно проскользнул в дом. Он направился в спальню отца, сел на кровать и расстегнул молнии на наволочках. Пошарил внутри и нашел то, что искал – маленькие амулеты, которые несколько недель назад дала ему Челси. Красные мешочки, наполненные сладко пахнущими травами, и монетку, обвязанную голубой лентой с семью узелками. «Ты не можешь заставить одного человека полюбить другого, – предупредила его Челси, когда он попросил ее сделать любовный приворот. – Единственное, на что способен амулет, – это открыть человеку глаза». Томас пожал плечами: «Похоже, именно это им и нужно».