Жестокий муж
Шрифт:
Во рту столько слюны, что она обильно стекает по подбородку и шее, оседая липким слоем на груди.
– Ну, что, белая ведьма, все еще будешь утверждать, что не помнишь меня?
Глава 1. Дарина Савельева
За несколько дней до пролога…
* * *
– Дарина, у вас эфир через пять минут. Там редактор рвет и мечет. Вы заболели?
– Редактору плевать, пусть я хоть умираю над унитазом? – пытаюсь посмотреть на свою новую помощницу – визажиста. Прошлая ушла в декрет.
–
– Кто? Я? С ума сошла?
– Перепили?
– Да не пила я! Плохо мне. Отравилась.
– А что редактору говорить?
– Дай мне две минуты!
– Хорошо! – уходит она и возвращается почти мгновенно. – У нас пять минут. Давайте, помогу…
Я отлипаю от унитаза, пью воду… Это наверняка ресторан, в котором мы отмечали с девчонками вчера мое очередное повышение. Я их засужу. Закрою! Вот не зря я чувствовала, что тот салат с креветками странно как-то пах. Хотя Аня с Галей ничего, съели. Сегодня бодряком.
– Дарина Олеговна?
– Да, сейчас, – поднимаюсь на ноги, поправляю юбку, надеваю туфли. Еще ведет немного, но, вроде, легче уже. Сажусь перед зеркалом, чтобы Зина поскорее поправила макияж. Губная помада, стрелки, брови, прическа. Вроде, ничего, эфир вести можно, но внутри ощущение, что по мне катком проехались. И тошнит еще дико.
– Может, того… Маленького носите? – Зина добрая, простая, но такая наивная. Как можно на пике карьеры променять все на ребенка?
– Нет, Зин, точно нет. Я такой глупости не совершу.
– Почему это глупость – беременеть?
– Секс. Глупость – это влипать в отношения, в которые не планируешь вкладываться.
Она даже кисть в сторону уводит, смотрит удивленно.
– У вас никого нет?
– Нет, конечно. Большинство женщин влюбляются, рожают, уходят в декрет, и все… На их место приходят молодые, активные.
– Ну, можно же завести мужчину и без любви. Не всем она нужна.
– Если заниматься сексом с одним и тем же мужчиной, то эмоциональная привязанность возникает в любом случае. Это неизбежно. Отсюда ревность, любовь, желание удержать его ребенком.
– Какие-то извращенные понятия у вас о семье и отношениях.
– Статистика говорит сама за себя. Мне эти эмоции не нужны… Так что я не могу быть беременной, понимаешь?
– Понимаю. Вы точно не позволите себе такого.
– Именно. Так, спасибо, я побежала, – глажу ее руку, встаю и убегаю в студию, где уже готовы камеры, а у продюсера Жанны такое лицо, что, будь я клочком бумаги, уже бы сгорела и обратилась в пепел. Но я нужна этой телекомпании, пока мои рейтинги высокие, пока мои социальные сети горят от популярности. Она может сколько угодно меня ненавидеть, но я котируюсь на рынке медиа труда очень высоко, а значит, могу себе многое позволить. Например, злить ее.
– Ты готова, или нам еще подождать?
– Готова, – натягиваю улыбку, подмигиваю соведущему, который давно просит меня о свидании. – Доброе утро, дорогие телезрители, с вами «Доброе утро на первом». С вами Игорь Жданов.
– И прекрасная Дарина Савельева.
* * *
После эфира я тороплюсь выйти из студии и сверить с Зиной свое расписание.
– Сегодня у вас йога, маникюр, потом там же укладка. Вечером проведение открытия нового автомобильного салона с Игорем.
– А актерское завтра?
– Да, в десять. Что-то поменять?
Я бы все поменяла, а лучше отменила. Полежала бы дома или доделала вышивку. А может быть, посмотрела бы какое-то кино… Господи, что за мысли! Надо встряхнуться.
– Нет, все отлично.
– А ваша тошнота? Может быть, к врачу?
– Пока нормально. Если завтра не пройдет, запиши…
– К терапевту?
– Думаю к гастроэнтерологу.
– Ладно, такси я уже вызвала, увидимся вечером?
– Да, Зин, спасибо, – улыбаюсь девушке. Мне она нравится.
В течении дня меня тошнило еще два раза. Ощущение, словно на корабле по морю плыву. Перед мероприятием зашла в аптеку, чтобы купить что-то от тошноты. Выпила. Вроде, даже помогло. По крайней мере открытие нового салона «Роллс-Ройс» прошло на ура. У меня получалось улыбаться и даже игнорировать взгляды жены Жданова, которая давно его ко мне ревнует. Ну, и зря. Я не претендую.
– Ты останешься? – спрашивает Игорь, коснувшись моей талии, но я головой качаю, убирая от себя его руки. Скотина. Так и ждет, чтобы его жена где-то меня подкараулила. Не удивлюсь, если она меня и отравила…
– Нет, Игорь, мне надо домой.
– Вечер только начался…
– Да, поэтому иди, развлекай жену…
– Ты как? – мне хуже, я чувствую, как от жары и толпы тело становится ватным. Игорь уводит меня в сторону… – Может, воды?
– Да, было бы неплохо, – стоит только сказать об этом, как перед моим лицом возникает стакан запотевшей газировки, который держат длинные мужские пальцы. Я ее почти не пью, но сейчас в горле так противно, что уже без разницы. Хватаю двумя руками и подношу ко рту. – Я не пью газированную воду.
– Я знаю, – слышу чуть грубоватый мужской голос и поднимаю голову. От черных, идеально выглаженных брюк до ремня с пряжкой известного бренда и выше, к белоснежной рубашке, запахнутой черным пиджаком. Почему-то чем выше скользит мой взгляд, тем сильнее начинает дрожать тело. Списываю это на холод от колы, что скользит по гортани прямо в желудок. Легче становится точно, но позвоночник словно пронзает ледяными иглами… Наконец, в поле моего зрения жесткое лицо крупного мужчины. Острые скулы, глубоко посаженные черные глаза, густые брови, густая шапка черных волос, оливковая кожа. Можно было бы подумать, что он торчит в солярии, но тут видно, что, скорее всего, это следствие его родословной. Можно было бы уже отвернуться, но я не могу… У него взгляд такой… Прямой, жесткий, тяжелый… Кажется, я тут уже стою перед ним на коленях, готовая буквально в ноги упасть в благодарности за стакан… Что он сказал? Знает? Знает?