Жестокий океан жизни
Шрифт:
Ты будешь обходить сопку справа, а я зайду слева, ну и там, на той стороне мы и встретимся. Где-то у "Оленьего распадка...". Максим, смотри, будь осторожен, на охоте всякое бывает. Хотя чего это я тебя учу...? Учитель нашёлся...! Ты и сам всё прекрасно знаешь. Ну, давай Максим, на удачу...!?
Они, как это делали всегда, перед выслеживанием зверя, трижды стукнулись прикладами СКС и разошлись в разные стороны.
= = =
Максим легко скользил на широких лыжах между стволами деревьев. Лес здесь был не густой, а местами просто с большими проплешинами. Идти было легко. Лёгкие, в груди работая
– Предположительно, где-то половина десятого, или чуть позже, мы должны встретиться с Гуцманом - на бегу подумал Максим. Сейчас он полностью подчинялся и был во власти тех правил и законов, которые предъявляют охотнику тайга и обстоятельства вокруг него. Он сейчас был заряжен, как был заряжен его карабин. Но только карабин был заряжен пулей несущую смерть, а он охотничьим азартом, желанием направленным только на одно - выследить дикого зверя, загнать его в угол, лишить всякой возможности на спасение, и только лишь потом, не сразу, а насладившись результатами преследования, не испытывая особой радости при этом, убить его. Максиму всегда был больше по душе, непосредственно сам захватывающий процесс преследования опасного зверя, а вовсе не результат его убийства.
= = =
С Гуцманом Петром Яковливичем, они охотились вместе уже несколько лет, и в тайге, на охоте, хорошо понимали друг друга. С полуслова.
– Вот-вот, действительно только на охоте...
– мелькнуло в голове Максима - А в быту, на службе оказывается-то, нет...! Оказывается я для него неразрешимая загадка. И он, в какой то степени попытался её сегодня для себя разгадать. Иначе бы Гуцман по дороге в тайгу, свои вопросы не задавал. И чего это вдруг ему стало так интересно знать, почему я не женюсь...?
– "Почему, почему...? Да вот не хочу просто, потому и не женюсь...! Я же не спрашиваю тебя, дорогой ты мой, почему ты до сих пор ещё женат? Меньше вопросов, меньше ответов. Хотя Гуцман мужик-то не плохой и поэтому не мог преследовать какую-то недобрую цель, или какой-то подвох! Видимо ему это было на самом деле интересно узнать. И здесь, в том, что он проявляет любопытство, ничего плохого нет. Кроме конечно, самого любопытства...!"
Максим на секунду остановился, что бы получше укрепить сбившуюся лыжу, после чего опять бесшумно побежал дальше. Он хорошо знал, что зимою в тайге, особенно в морозные дни, любой, даже незначительный звук, разносится на большое расстояние.
Впереди, в нескольких метров от него, находился небольшой скалистый выступ, который Максиму надо было обогнуть. В этом месте, лес был значительно гуще, чем на других участках тайги, и скорость продвижения вперёд, Максиму поневоле пришлось сбросить. Еловые лапы низко свисали над землёй.
Максим пригнулся и немного наклонил голову, что бы ни зацепить эти ветки, и бесшумно проскользнул под ними. Когда он опять поднял голову, то вдруг резко, насколько это было возможно..., остановился и встал, как вкопанный. Прямо перед ним, метрах в десяти от него, стоял медведь. Живой, злой и невредимый....
– Шатун...!
– почему-то очень спокойно для самого себя, констатировал, этот вполне очевидный факт и само явление, наш невезучий Максимус....
Максим знал, что медведи в этом районе тайги, даже в летнее время, появлялись довольно редко, видимо что-то в нём их не устраивало и поэтому, встреча с мишкой для него сейчас, была почти полной неожиданностью.
Для косолапого, внезапное появление Максима, тоже было такой же абсолютной неожиданностью. При его появлении, медведь, испугавшись, рыкнул и чуть отпрянул в сторону. Увидев Максима, быстро пришел в себя, и особенно не раздумывая, начал медленно подниматься на задние лапы. При этом он, почему-то даже не рычал. Не считал нужным....
Максим, действуя, как на автопилоте, сдёрнул с себя карабин, передёрнул затвор и вскинул его к своему плечу. Максим, так же машинально отметил про себя, что по мере вставания медведя на задние лапы, ему поневоле приходилось, понемногу поднимать голову всё выше....
– Хорош экземпляр, ничего не скажешь...! Но мне почему-то кажется, что он, не совсем вовремя мне попался...
– так же опять, до удивления спокойно, про себя, отметил Максим.
Он сейчас в полной мере осознавал всю опасность своего положения. Медведь, который по каким-то причинам не укладывался на зиму в берлогу, представлял собой серьёзную угрозу и опасность, для кого бы то ни было. Хоть для зверя, хоть для человека. Сейчас он был голоден, зол и беспощаден. И в достижении своей, не очень то высокой цели, а цель у него была всего лишь одна, это кого-нибудь просто сожрать с потрохами, ему могло помешать только одно...
– его собственная смерть....
Но мишка умирать вовсе не собирался, а как раз наоборот, он сам намеревался и хотел, причём очень хотел безобразник, лишить кого-то жизни и слопать его. А поскольку вокруг, кроме Максима больше никого не было, то медведь решил, что для осуществления его, пусть не совсем благородной цели, а именно вкусно пообедать, подойдёт и этот чудак на лыжах. Он приглушенно, с удовольствием зарычал, предвкушая близкую трапезу, и сделал шаг навстречу своему потенциальному обеду, то есть навстречу нашему несчастному Максиму.
Максим поймал на мушку правый глаз медведя, и сам упёрся в него своим взглядом. Смотрел в него, не отрываясь и не мигая. Он смотрел в глаза медведю и ничего там не видел. Они ничего не выражали. В них была холодящая душу пустота. Они смотрели на Максима бесстрастно и безучастно. В них даже не было ни злобы, ни ярости, а только одна безудержная, слепая, и непоколебимая звериная решимость.
Максим, как вкопанный в землю, неподвижно стоял на лыжах. Эти самые лыжи сейчас, ему очень здорово мешали. Максим был через эти мерзкие, и ненавистные лыжи, крепко привязан к самой земле. Он не мог при случае ни отпрянуть, ни отскочить в сторону, или попытаться, как-то увернуться от опасности в лице Топтыгина (вернее, от его прожорливой морды...). Хотя он прекрасно понимал, что это практически бесполезно и неосуществимо. Но, так или иначе, Максим был лишён возможности для осуществления какого-либо манёвра. Не мог же он попросить медведя немного подождать, пока он освободится от своих лыж...? Медведь, при сложившейся обстановки не понял бы Максима, и скорее всего, не откликнулся бы на эту несерьёзную просьбу. Поэтому Максиму ничего не оставалось делать, кроме одного, это ждать, как и каким образом будут разворачиваться дальнейшие события....
Глаз медведя по-прежнему маячил на кончике ствола карабина. Максим так же был по-прежнему, даже как-то подозрительно спокоен. Первый холодок, появившейся чуть пониже сердца, который Максим ощутил, когда неожиданно увидел косолапого любителя "не поспать"..., в родной берлоге, куда-то полностью улетучился, исчез. Максим сейчас не испытывал ни страха, ни тем более паники. Он был спокоен и предельно расчётлив, почти как легендарный и неуязвимый агент 007. Или как бухгалтер в своей уютной и тёплой бухгалтерии.