Жестокий век
Шрифт:
Выбор наследника удивил всех. Но вслух удивляться никто не посмел.
Даже Хулан промолчала.
Весной в год зайца55 с берегов Толы хан двинулся в поход. Дошел до реки Эрдыш и остановился на летовку. Отсюда разослал по городам шаха предавшихся мусульман сеять зерна страха, выведывать, как Мухаммед готовится защищать свои владения.
А воины облавили зверя, откармливали коней…
Часть пятая
Глава 1
Опираясь
Воля для Захария обернулась неволей. Конь Данишменд-хаджиба, на котором прискакал из Отрара, остался у него. И он хотел было поехать в Гургандж. Но как скрытно пройти через владения хорезмийцев, если они растревожены? Как вызволить отца, Фатиму и уйти с ними на Русь? Надо ждать случая… Судуй добрый человек, но тут и он помочь не в силах. «Служи пока Джучи, – сказал он. – Дойдем до земли сартаулов, Джучи, думаю, чем-нибудь поможет». Вот и служит… Родители Судуя (до похода он жил у них) как-то сразу, без лишних разговоров, приняли его за своего. Живут они не богато, но добры и приветливы. Говорят, раньше, в молодые годы, жили худо. Оно и заметно. Чужое горе, чужую боль принимают близко к сердцу. А у кого не было своей боли, тому чужую не понять. Вот он, Захарий, людей, у которых на душе плохо, сразу чувствует, и которые сытые, собой, жизнью, всем довольные – тоже. Чудно то, что Джучи, старший сын самого хана, редко бывает весел, он все больше задумчив, и дума у него какая-то трудная. На днях так же вот стоял в карауле. Перед шатром на траве играли сыновья Джучи – Бату и Орду. Бату сидел на седле, уперев руки в бока: хан – на троне. А Орду был чужедальним послом. Джучи вышел из шатра, взглянул на Захария, узнал:
– А-а, голубоглазый. Ну как, не очень тяжка у нас служба?
– Я видывал и похуже. Ко всему привычен.
– У вас все светловолосые и голубоглазые?
– Всякие есть. Но светловолосых много.
– Велики ли у вас города?
– Я могу сказать только про Киев. Он у нас считается всем городам город – светел, весел, златоглав.
– Есть ли в Кивамене книги на вашем языке?
– Как же, есть. Я сам был обучен письму и чтению. Теперь, поди-ка, и позабыл. – Захарий вздохнул.
– Домой хочется?
– А то нет? Во снах своих вижу родную землю.
Джучи кивнул.
– Землю свою человек должен любить.
Захарий подумал: что, если сыну хана все рассказать о себе да попросить помощи? Понять вроде бы должен. И он уже начал подбирать подходящие слова, но в это время к шатру подскакали всадники. Они сопровождали женщину, увешанную дорогими украшениями: штырь ее бохтага был из золота, на вершине гордо трепетали перья неведомой птицы; колыхались нити жемчужных висюлек, переливались камни-самоцветы. С нею был подросток в парчовом халате, с серебряной сабелькой на шелковой перевязи, в красной шапочке, отороченной соболем.
Лицо у Джучи разом вытянулось, поскучнело.
Улыбаясь одними губами, он пригласил гостей в шатер. Подросток, придерживая рукой сабельку, пошел к сыновьям Джучи.
Бату, восседая на троне-седле, закричал ему:
– Кулкан, ты будешь Алтан-ханом! Мы тебя одолели. Становись на колени и проси пощады.
Кулкан исподлобья посмотрел на Бату.
– Перед тобой встать на колени?
– Это же игра, Кулкан!
– Ты и будь Алтан-ханом и вставай на колени.
– Не хочешь? Тогда иди отсюда! Одни играть будем.
Обиженно выпятив губы, Кулкан убежал в шатер. Из него быстрым шагом вышла нарядная женщина, приблизилась к Бату, сердито сказала:
– Как посмел прогнать моего сына?! Почему он должен вставать перед тобой на колени?
К ним подошел Джучи, заслонил собою сына, негромко проговорил:
– Ничего худого… Они же играют.
– Не ты ли учишь такой игре? Кажется, далеко смотришь!.. Едем отсюда, сын!
Они сели на коней и ускакали. Джучи долго смотрел им вслед.
Захарий досадовал, что редкий случай поговорить с Джучи по душам упущен. Сыну хана, видно, не до него.
Встав сегодня на караул, он надеялся, что Джучи снова заговорит с ним. Но он не выходил из шатра. И у него все время были люди. В шатре же сидел и Судуй. Бату и Орду, как и в прошлый раз, расположились перед шатром на травке, но не играли, читали книгу. Явно тяготясь этим занятием, они то и дело поглядывали на шатер – должно быть, ждали, когда им будет позволено отложить книгу.
В стане началось какое-то движение. Воины вскакивали, одергивали халаты, вытягивались. Между шатров, юрт и палаток шагом ехали всадники.
Среди них Захарий узнал хана. Он сидел на крепконогом саврасом мерине, в левой руке держал поводья, с правой свисала короткая плеть. Легкий холщовый халат туго обтягивал ссутуленные плечи. Низко на лоб была надвинута снежно-белая войлочная шапочка. Второй караульный, стоявший по другую сторону входа в шатер, сдавленным голосом выкрикнул:
– Хан едет!
И все нойоны высыпали из шатра, замерли. Хан остановил коня, подозвал Джучи.
– Как в твоих туменах? Готов к выступлению?
– Да. Воины отдохнули. Лошади набрали тело.
– Ну-ну… – Взгляд светлых глаз хана задержался на Бату и Орду. – Идите-ка, дети, сюда…
Они подошли, поклонились ему в пояс.
– Книжку читаете?
– Читаем, – ответил Бату.
– Джучи, кто их воспитывает?
– Я сам, отец.
– Хм, сам… Чему же ты их учишь?
– Всему, что успел познать…
Рукояткой плети хан сдвинул на затылок шапочку, открыв широкий лоб, почесал висок.
– Негодное это дело. У тебя без этого забот много. Пришли детей ко мне. Я приставлю к ним людей. И твоих детей воспитают воинами…