Жестокое перемирие
Шрифт:
– У нас гранаты, «АКСы», два пулемета «РПК» и четыре гранатомета «РПГ-7» с пятью выстрелами к каждому, – продолжал отчитываться Ковальчук. – Аммонит, толовые шашки, взрыватели, провода. Панченко и Добровольский работали на гражданке взрывниками, опыт имеется.
– Нормально, – сказал Андрей. – Распределим гранатометы на все направления. А со взрывчаткой будут работать твои люди, капитан. Мои их прикроют.
– Штурмуем в лоб?
– Нет, не вариант. – Андрей решительно качнул головой. – Будут потери, причем не только людей, но и времени. Попробуем подойти незаметно.
Время неслось, как товарняк с горки. Построение в темном лесу, постановка задачи. Окуленко всматривался в мятые, бледные от недосыпания лица товарищей. Каждый точно знал, что ему делать.
Ополченцы вышли из леса, двое сразу пригнулись и побежали вперед – в охранение. Последовал ускоренный марш-бросок вдоль обочины. Нервы командира дребезжали, как гитарные струны. Любая досадная мелочь могла все испортить!
От развилки с выходом на мост бойцы двигались кустарником. Скорость снизилась в разы, но альтернативы не было. Поворот к базе, финишная прямая. Постовые на горе их пока не видели, но ничто не мешало им разуть глаза в обозримом будущем.
Вариант с проникновением на базу через дыру в колючей проволоке два капитана с сожалением отвергли. Такую ораву противник там обязательно заметит. Да и брать надо в первую очередь КПП. Это лучший из всех возможных плацдармов.
Просто мистика какая-то! За спинами бойцов снова загромыхал двигатель. От моста сворачивало транспортное средство, пыхтело по дороге в том же направлении, что и диверсанты. В такую рань и уже на службе? По команде ополченцы залегли, офицеры озадаченно переглянулись. Можно, конечно, пропустить машину, нехай себе едет. Но небо уже светлело. Еще немного, и никакого, черт возьми, интима!..
– Всем лежать, я посмотрю, – выдохнул Андрей. – Голуб, за мной!
До машины, ползущей через ухабы, оставалось метров двести. Судя по звуку, это был небольшой армейский грузовичок. Он выбирался из разреженного тумана, рычание становилось объемным, нарастало.
Диверсанты ползли по траве наперерез транспортному средству, спустились в водосточную канаву. Это действительно оказался небольшой грузовичок с обрубленной кабиной и удлиненным кузовом, измазанным маскировочными красками. «GMC» – значилось на капоте.
«Этот доходяга, видимо, еще во Вьетнаме трудился, – подумал Окуленко. – Наконец-то Соединенные Штаты нашли себе партнера, которому можно сбагрить все старье, давно уже не нужное в хозяйстве».
Грузовик сбросил скорость перед поворотом на базу и теперь еле тащился. Неужели Господь даровал им этот шанс? Грузовик входил в поворот, открылось нутро кузова, пустое, не считая какого-то хлама и запасной покрышки. В кабине только водитель с крючковатым грузинским клювом.
Андрей оттолкнулся от земли всеми четырьмя конечностями и кинулся догонять машину. Он в несколько скачков промчался вдоль правого борта, запрыгнул на подножку и распахнул дверцу.
– Подвезешь, приятель? – Капитан как ни в чем не бывало протиснулся на пассажирское сиденье.
Этот мужик даже не был вооружен! Уже за сорок, дохлый, костлявый. От неожиданности он чуть не выпустил руль, изумленно уставился на солдата в такой же форме, как у него, раскрыл рот.
– Тормози! – выкрикнул Андрей. – Живо! Это приказ!
Водитель послушно утопил педаль. Машина встала, словно уткнулась капотом в прозрачный барьер. Андрей натянул стояночный тормоз. Понять, что произошло, шофер не успел. Андрей ударил его кулаком в висок, вышиб недоумение вместе с сознанием.
Подбежал Голуб, выволок из машины бесчувственное тело, оттащил в канаву.
Вершину горы закрыла муть. Ни черта укропы сейчас не видят!
Капитан бросил в эфир:
– Все в машину! Дорофеев – за руль!
Только этот парень из всей гоп-компании и мог сойти за украинского силовика.
Затряслись кусты, поднялась людская лавина, устремилась к кузову. Ополченцы влезли туда по одному, без суеты и толкотни.
– Достойный экспромт, капитан! – одобрительно выкрикнул Ковальчук. – Не забудь в свободную минутку Всевышнего поблагодарить!
– Ну и вонь здесь, – пожаловался кто-то. – Помои они, что ли, возят?
Дорофеев, бледный, как призрак, снял машину с ручника, тронул с места как-то осторожно, плавно, словно боялся, что она сию же минуту развалится. Андрей восстановил дыхание. Самое главное еще не началось, а он уже взмок, как боксер в последнем раунде. Дорофеев молча крутил баранку, напряженно вглядывался в лобовое стекло. Приближались ржавые ворота засекреченной базы, столбы, непролазные кусты за перехлестами колючей проволоки.
Заработала рация. Савельев на связи. Жив еще, курилка!
– Командир, вы где?
– В Караганде. Приближаемся. Ты как?
– Подъем у укропов был в шесть утра, – отчитался боец, оставленный в засаде. – В настоящий момент нахожусь недалеко от казармы. Весь личный состав на построении – те, кто не задействован в карауле и прочих дежурствах. Тут маленький плац. Офицер им что-то вещает, а семь десятков заспанных рыл с тоской внимают ему. Так, подожди минуточку. Ага, колонна направляется в столовую, на завтрак. Командир, отличная возможность поиметь всю банду! Минут пятнадцать они точно будут жрать.
– Понял, Савельев. Мы скоро будем. С нами группа капитана Ковальчука. Не прими парней за укропов!
Уже практически рассвело. До ржавых ворот оставалось метров тридцать. Машина, видимо, была знакома караульному. Он открыл ворота без вопросов и проверок. Грузовик въехал на территорию и встал.
Детина с сонными глазами подтянул автомат, недоуменно глянул на Дорофеева, сидящего за рулем.
– А Шурко где? – хрипло спросил он.
– Захворал, – равнодушно отозвался ополченец.