Жестокость
Шрифт:
Охваченная паникой, Лорна сразу же попыталась отмежеваться. — Мне и самой противна вся эта болтовня, но ты ведь знаешь, как это бывает. Все говорят, ну, и ты тоже должна что-то сказать, а то тут же начнут хихикать за твоей спиной. Да и потом, мы же не только о тебе разговариваем, а вообще обо всем на свете!
— В том числе и о том, кого я следующей подложу под себя, да?
Ей был противен этот разговор, но она продолжала делать вид, словно ничего не произошло.
— Пусть себе болтают. Ты слишком серьезный человек, и тебя
— Если бы все от меня зависело, я бы каждой из них выдал в личное пользование по одному мужчине.
Теперь и она стала постепенно терять терпение. — Ну что ж, придется потерпеть несколько лет, пока старик не уйдет и ты не займешь его место.
Как ни странно, он лишь ухмыльнулся. — Да, вот уж тогда-то у меня точно не будет времени совершать с тобой такие поездки.
Она с жадностью ухватилась за возможность скорого примирения.
— Слушай, Филип, я всю неделю места себе не находила; постоянно думала о том, что же ты все-таки собираешься показать мне.
— Много чего, — проговорил он. — А для начала вот то маленькое гнездышко, которое располагается как раз слева от нас.
«Маленькое гнездышко» на самом деле оказалось громадным домом, который стоял чуть в стороне от основного шоссе. К дому вела подъездная дорожка, изрытая ухабами и основательно заросшая. На дворе перед домом повсюду поблескивали лужи, отражаясь в стеклах окон, отсутствие занавесок на которых говорило, что дом пустовал. Здесь стояла странная тишина. Филип выбрался из машины и принялся разглядывать длинный балкон, тянувшийся вдоль всего второго этажа. Лорна пребывала в ожидании, толком не понимая, что от нее требуется.
— Ну что, пошли? — спустя несколько секунд спросил он.
Девушка вышла из машины и последовала за ним в сторону дома.
— Но ты ведь не собираешься входить в него? — на всякий случай спросила она.
— А что мне может помешать?
— Ну кто-нибудь может зайти…
— Он уже давно пустует.
Едва оказавшись внутри, Лорна убедилась в справедливости его слов.
— Угу-гу, да здесь пахнет похуже, чем в крокодильем питомнике.
— Да, — машинально произнес Филип, пропустив мимо ушей ее ремарку. Подсвечивая себе зажигалкой, он продвигался вперед.
— Поосторожнее на лестнице, — предупредил он. — Эти чертовы ступеньки, похоже, напрочь сгнили.
Лорна поймала себя на мысли о том, что если все дело только в ступеньках, то это еще не страшно. У папы был знакомый, который сладостью брался за любую работу по дереву.
Наверху оказалось немного светлее, и лишь тогда девушка смогла разглядеть, каким громаднымбыло это помещение. Возможно, подобное впечатление создавалось лишь потому, что в доме совершенно не было мебели. Ей даже показалось, что если бы его как следует обставить, он приобрел бы вполне приличный вид. Однако она тут же прикинула: чтобы создать здесь хоть какое-то подобие уюта, понадобилось бы воспользоваться услугами двух, а то и трех мебельных магазинов и впридачу к ним израсходовать суточную норму выработки текстильной фабрики среднего размера.
— Это была лучшая во всем доме спальня, — проговорил Филип, продвигаясь вперед.
— Откуда ты знаешь? — спросила Лорна, останавливаясь рядом с ним в центре комнаты, по размерам не уступавшей упаковочному цеху солидной фирмы. — Ты что, бывал уже здесь?
— Нет, но это и так очевидно, разве ты не видишь?
Для нее это не было очевидным, но она не решилась прямо сказать об этом. Филип поднял зажигалку высоко над головой и осветил висевшую на стене над камином картину.
— Ого-го, смотри, смешные-то какие! — воскликнула Лорна. — И на пальто только одна пуговица.
— Эти пальто вообще шили с одной пуговицей.
— Ну вот, значит, экономили на пуговицах.
На картине были изображены мужчина и женщина: она сидит в кресле, а он стоит рядом, но смотрит не на нее, а в противоположную сторону. Весь колорит картины создавало платье женщины и узорчатые драпировки, заполнявшие полностью одну сторону полотна. Выражение лиц этой пары, равно как и сам дом, в котором они когда-то жили, ни о чем Лорне не говорили.
— Оба из рода Эйнсли, — заметил Филип.
— Они что, жили здесь? Глядя на них, можно подумать, что эти люди были не очень дружной парой.
— Да, они здесь жили. И здесь же умерли.
— О, как здорово, Филип, ты не находишь, когда люди живут и умирают в одном и том же доме. И дети их с ними там же живут, ну и все такое. — Стоя в темноте, Лорна рискнула осторожно взять его под руку. Ей вообще было приятно ощутить тепло человеческого тела, тем более находясь в этом мрачном, даже зловещем месте.
— У них не было детей, — проговорил Филип. — Ему не хотелось их заводить.
— Так зачем же они тогда поженились? — проговорила девушка, презрительно глядя на бесстрастное лицо Эйнсли, который владел всем этим домом и не захотел как следует заселить его.
Филип неожиданно рассмеялся — звук получился резкий, даже вульгарный, однако и он показался Лорне приятным, поскольку воочию подтверждал их сегодняшнее земное существование, отвергавшее далекую и странную беспомощность некогда проживавших здесь людей, которые так и не удосужились обзавестись отпрысками. Девушка также рассмеялась и вопросительно посмотрела на своего спутника.
— Тебе, как я полагаю, тоже хотелось бы иметь детей, — проговорил он.
— А какой девушке этого не хотелось бы?
— А вот миссис Эйнсли хотелось иметь их от какого-то другого господина, — заметил Филип.
— Бедняжка.
— Но она не успела, прежде муж убил ее.
— О Филип, не может быть!
— О Филип, может быть. Причем произошло это примерно на том самом месте, где мы сейчас с тобой стоим.
— Так зачем ты вообще меня сюда привел? Пойдем отсюда.