Жгучий танец смерти. Книга 1
Шрифт:
Артур Ноэль воодушевлённо поддержал гостя. Деловито поднял указательный палец и заметил:
– Мысль-то хорошая! Я бы с удовольствием погрел бока под солнцем. Давно не выпадало такой возможности.
– Хорошо, что ввели моду на загар и пляжи, - откликнулась Элизабет Ноэль и даже расщедрилась на улыбку. – А то совсем недавно считалось дурным тоном иметь золотистую кожу. Но что может быть прекраснее, чем ощущение ветра на теле? Так что я поддерживаю предложение Джеймса. Нам всем не повредит отдых.
Диана Клайн залилась переливчатым смехом, из-за чего Кэти закатила глаза к потолку.
– Да ладно тебе, - зашептала ей Рейчел. – Чего ты так болезненно реагируешь на поведение родителей?
– Если бы твой отец водил по воздуху огурцами, изображая полёт драконов, а мама так громко смеялась, тебе тоже было бы неловко.
– Брось ты! – Рейчел нахмурилась и махнула ладонью. – Твои родители очень хорошо ладят со всеми и их любят такими, какие они есть. К тому же твоя мама совсем даже не громко смеётся, а так же, как все.
Я оценивающе прислушалась и поняла, что она права.
– Не цепляйся к ним, - посоветовала я. – Радуйся тому, что они у тебя есть.
Я обвела присутствующих изучающим взглядом. Они веселились, громко говорили, спорили и шутили. Словно одна большая дружная семья. И ничто не напоминало о том событии, которое послужило поводом для объединения всех нас. Казалось, что кроме меня никто и не помнит, что случилось. Будто все жили по принципу: «какая разница из-за чего нам удалось встретиться и повеселиться». Наверное, мне тоже следовало выкинуть из головы свои переживания и муки совести. Всё равно они ни к чему не приводили. Чем больше я изводила себя упрёками, тем чаще расстраивалась.
Я с нетерпением ждала окончания ужина. Хотелось выскользнуть из-за стола и уединиться со своими мыслями. Хорошо, что со мной был фибровый чемоданчик – верный друг и благодарный слушатель. Ему можно было рассказать все, и он не посмеялся бы и не осудил. Теперь я понимала, за что его любил Ричард.
Наконец ужин подошёл к концу. Зашумели отодвигаемые от стола стулья. Эрик учтиво помог мне встать и предложил проводить в мою комнату.
– Благодарю, но я хотела бы погулять по парку, - устало улыбнулась я в надежде, что он пойдёт к себе, или проследует с мужчинами в другой зал, где они любили обсудить за рюмочкой коньяка дела Департамента Магии.
– Позволь сопроводить тебя, - он начал надоедать мне своей настойчивостью. Неужели не ясно, что я хочу побыть одна?
– Я обещала Кэти показать цветущую Ригосунцу, - соврала я и подхватила под руку ничего не понимающую подругу.
– Да? – видимо, он понял по выражению лица Кэти, что та удивлена.
– Да! – резко ответила я и, не беспокоясь о его чувствах, увела подругу в парк.
Ночной свежий воздух погладил нас по коже. Лёгкий ветерок растревожил волосы. Где-то заливались соловьи, раздавалось пение цикад и стояла нескончаемая трескотня кузнечиков. Мы пошли по аллее, освещённой летающими фонариками.
– Как же здесь хорошо, - зачарованно протянула Кэти.
– И спокойно, - кивнула я.
– Никто не смеётся, не шутит…
– И не предлагает выпить за нас с Эриком, - недовольно вставила я.
Не сговариваясь, мы замолчали и побрели дальше. Вскоре замок скрылся за густой листвой деревьев. Услужливые фонарики парили у нас над головой, иногда падая на траву и катясь вдоль аллеи.
Вдруг стало светло, как днём. Я даже не сразу поняла, что случилось. Задрала голову и ахнула: прямо на меня смотрел Ричард. Ну для чего они так делают? Зачем показывают его?
Судя по всему, он только что поднял лицо к небу: у него так же, как и у меня, начали транслировать новости. Он сейчас видел то же, что и я, и, конечно, столкнулся с собственным взглядом. Луч слежения подался назад, выхватывая окружение Ричарда.
– О, ужас! – ахнула я, вглядываясь в арену амфитеатра, на трибунах которой сидели гости, приглашённые на битву.
Зрители шумели и выкрикивали слова поддержки бойцам. На арене стояли четверо. Ричард был самый невозмутимый из них. Другие двое зычно кричали, что они победят, делали устрашающие лица, потрясали в воздухе громадными кулачищами и размахивали палицами. Четвёртым бойцом оказалась девушка. Тоненькая, со страхом на лице. Под глубокими глазами залегли тени. Длинные золотые волосы стянуты в тугую косу. Из одежды на ней были только штанишки и облегающая маечка. Подумалось, что если бы Ричард не выгородил меня в суде, то на её месте могла бы оказаться я. Ей было страшно. Шансы выжить отсутствовали.
– О нет, - прошептала я непослушными губами, глядя на её юное красивое лицо.
– Но битва должна была быть позже! – выдохнула Кэти, больно сжав мою руку. – Его сослали на пять жизней. Значит, должно быть пять смертельных битв и если он победит, то его помилуют!
Не помню, чтобы кому-то удавалось столько продержаться. Я сглотнула застрявший в горле ком и уставилась на мужа. Кроме штанов на нем ничего не было. Красиво слепленный рельефный торс впечатлял. Лицо, будто изваянное из камня, не выражало никаких эмоций. Но я была уверена, что он волнуется. Это было видно по дрожанию крыльев носа. Я заметила ещё во время суда, что когда он злится или переживает, то выдаёт себя этим. Как и его противники, он держал палицу.
– Дамы и господа, представляю вам участников битвы! – взревел мощный голос распорядителя битв. – Первый участник – могучий боец с длинными волосами и железными мускулами – Джарельд Суок. Победитель одной битвы. Костолом и безжалостный убийца!
Приглашённые завопили, приветствуя белобрысого здоровяка, жидкие волосы которого доходили до плеч. На лице запечатлелся волчий оскал. Под глянцевой кожей угрожающе перекатывались мышцы. Неудивительно, что он победил на одной из битв. С такими данными не грех победить и в другой. Глядя на него, я впервые в жизни пожелала этому человеку гибели. Ричард на его фоне выглядел не так угрожающе и не столь впечатляюще. Шансов на победу у него было меньше. Я закрыла глаза, чтобы прогнать непрошенные страшные мысли.
– Второй участник битвы! – голос распорядителя битв заставил меня раскрыть глаза.
– Многообещающий и выносливый, смелый и ловкий, увёртливый и внезапный… - распорядитель помолчал, вслушиваясь в нарастающий гул приглашённых, и резко выкрикнул: - Питер Лэймси!
Толпа восторженно зашлась в диком оре. Мне было страшно смотреть на Питера – лысого парня, вскинувшего руки в приветственном жесте. Он посылал публике воздушные поцелуи, а она в ответ рукоплескала и горланила. Это было какое-то сумасшествие. Будто все разом лишились мозга, подстрекая бойцов драться. Неужели все эти люди не понимают, что троих из бойцов не будет в живых к концу битвы? Неужели им всё равно, что останется только один? Как они могут веселиться и ликовать? Я никогда не смотрела бойни, хоть их часто показывали. Не терплю жестокость и убийства. Подобное чуждо мне!