Жиган
Шрифт:
После окончания Высшего командного училища внутренних войск МВД СССР Белянина отправили в конвойную дивизию, которая располагалась в Кировской области. Исправительно-трудовая колония № 6 областного Управления исправительных дел была уже четвеpтым исправительным учреждением в его карьере.
Больше полутора-двух лет Белянин нигде не задерживался, хотя вполне исправно получал звания. Объяснений тому было два.
В свои двадцать девять лет Белянин дослужился до капитанского чина, потому что зеков всегда держал в ежовых рукавицах. В отряде Белянина был порядок.
Он
Это, конечно, не могло не устраивать начальство в колониях, но был у капитана Белянина один недостаток, который с лихвой перевешивал все его достоинства, – пил он безбожно. Может, потому и пил, что все всегда было у него в порядке. Однако делал он это так, что даже самое стойкое начальство не могло терпеть столь явной дискредитации советского офицера.
Белянин напивался в стельку и делал это очень часто на рабочем месте. А уж начнет гулять, тут душа его просит развлечений.
Очень любил капитан устраивать замесы в своих бараках. Бойцы бьют мужиков и парашников, а капитан Белянин расхаживает по бараку и радостно хохочет.
Из-за своей чрезмерной любви к выпивке начальник четвертого отряда выглядел плохо. Под глазами его красовались набрякшие мешки, кожа на лице потемнела и покрылась багровыми пятнами, белки глаз украшали тонкие красные сетчатые узоры.
По баракам Белянин бродил, засунув руки в карманы галифе, шинель он обычно накидывал на плечи.
После того как новоприбывшие заключенные были представлены начальнику отряда, каждый выходил из строя, называл свои фамилию, имя, отчество, год рождения, статью и срок отсидки. Белянин сказал несколько общих фраз о порядке и дисциплине, представил активистов, затем своего заместителя и исчез.
Заместителем был совсем зеленый лейтенант по фамилии Жуковский. Глядя на него, Жиган вспомнил лицо такого же молодого и безусого лейтенанта Мурашова из учебки. И Мурашов, и Жуковский были из той породы людей, которые не успели насладиться офицерскими погонами и властью над подчиненными.
Жуковский смотрел на зеков с легкой брезгливостью, в душе наверняка ощущая себя маленьким царьком. Хотя капитан Белянин только что провел перекличку среди заключенных, лейтенант Жуковский распорядился повторить процедуру.
Лишь спустя полчаса зеки наконец потянулись в барак. Здесь им выдали свежее постельное белье. Затем зеки стали выбирать себе шконки – кровати.
В сущности, барак ничем не отличался от казармы. Железные кровати в два яруса, та же скудная мебель – обшарпанные тумбочки, табуретки, столы.
Несмотря на то что рабочий день был в разгаре, в бараке находилось человек десять. По одному взгляду на них Жиган понял, что это блатные, которым западло ходить на работу и трудиться наравне с мужиками. Они смотрели на новых обитателей барака с таким же интересом, с каким кошка смотрит на мышь, оказавшуюся
Жигану досталась шконка на верхнем ярусе неподалеку от зарешеченного окна. Вообще-то блатной, человек в авторитете и уж тем более вор, никогда не станет располагаться в зоне на верхней шконке, на верхотуре.
Но Жиган блатным себя не считал и среди мужиков выделяться не собирался. А спать наверху он привык еще в армии, будучи салабоном. Внизу обычно отдыхали старослужащие – деды.
По опыту пребывания в следственном изоляторе Жиган знал, что в бараке должен быть свой смотрящий. Обычно он занимает угловую шконку.
Угловой барака обычно назначается из числа положенцев законника, который, в свою очередь, является смотрящим зоны. У углового есть и свои бойцы из числа блатных.
Если угловой склонен к гомосексуализму, то в его кодле, кроме бойцов, казачков (посыльных), лошадей (тоже вроде посыльных, но рангом пониже), есть место и пидору. Его всегда можно отличить по внешнему виду – гладкое, пухлое, чисто выбритое лицо, татуировка в виде одной или двух мушек над верхней губой, красная майка или рубашка, специфические росписи на теле, общая опpятность.
Есть на зоне и главный по этой части – главпидор, который обычно принадлежит главвору, смотрящему зоны. Жиган пока не знал, кто смотрит за ИТК-6, но был уверен, что скоро все само собой и выяснится.
Углового и главпидора барака Жиган вычислил мгновенно. Первый лежал на шконке и даже ногой не пошевелил, когда в барак вошли новые зеки. Однако Жиган успел заметить его пристальный, ничего не выпускающий взгляд.
На угловом была обычная, но хорошо подогнанная по фигуре арестантская шаронка, рядом с кроватью стояли не обычные сапоги-прохоря или валенки, а крепкие ботинки на толстой подошве. О привилегированном положении углового в бараке говорили и несколько цветных фотографий обнаженных красоток, которые висели на стене рядом с его головой.
Сейчас в бараке было прохладно. Но Жиган тут же представил себе, как вечером сюда придут несколько десятков человек с промки (промышленной зоны), как душно здесь станет, как повиснет тяжелый запах человеческого пота, перемешанного с табаком, ароматами кирзы, машинного масла и прочих прелестей зоновской жизни.
Блатные из числа тех, что поздоровее, выглядывали среди свежаков осужденных помоложе да посмазливее. «Ясно, что им надо, – подумал Жиган, – шлюх себе ищут».
Он поймал и на себе цепкий взгляд. Только не хватало приглянуться какому-нибудь трубочисту.
Стараясь не обращать внимания на происходящее в бараке, Жиган начал обустраиваться на новом месте. До него донесся голос из угла:
– Глянь-ка, какие мохнорылые прибыли.
– Вон тот пряничек ничего, я бы ему отдался. – Голос явно принадлежал пидору.
– Ты, мастевой, пасть захлопни.
Пидор, которому указали его место, тут же затих.
Не успел Жиган расстелить постель, как в барак снова вошел лейтенант Жуковский и скомандовал:
– Всем на построение!
Блатных это, конечно, не касалось.