Жил-был кудесник
Шрифт:
Дойдя до конца коридора, я обнаружил шахту лифта и рядом с ней лестничный марш. Не став рисковать - судя по тому, что видел вчера, лифт управлялся не из кабины, а с пульта "регистраторши", - я поднялся по лестнице на второй этаж и прошёлся по его коридору. Здесь были такие же палаты, как и на первом этаже. На третьем этаже, поняв бесполезность праздного хождения, я уже более внимательно вглядывался в лица лежащих пациентов и персонала, пытаясь найти Татьяну, но её среди них не было.
На четвёртом этаже я чуть было нос к носу не столкнулся с Еленой. Она выскочила из лифта - вся какая-то
Вовремя посторонившись, чтобы не столкнуться, я спокойным шагом последовал за Еленой и, обнаружив у стены каталку, стал у неё, делая вид, что поправляю простыню. А сам краем глаза заглянул в комнату.
Впервые я увидел не палату, а кабинет. За столом, вполоборота ко мне, сидел пожилой мужчина с непроницаемым лицом, естественно, в халате и шапочке, сбоку, на подоконнике, пристроился ещё один врач помоложе, который с кислой миной смотрел на Елену, сидевшую напротив пожилого, что-то возбуждённо ему доказывая.
– Как вы можете...
– срывающимся голосом лепетала Елена.
– Вы же обещали... В моём контракте записано, что оболочку матери вы предоставите мне... Я её только что встретила, поздоровалась... А она... Смотрит на меня стеклянными глазами... Не она... Вы отдали оболочку другому...
– Успокойтесь, - сказал пожилой, и молодой при этом поморщился.
– Да, такой пункт есть в вашем контракте. Но там не сказано, что оболочка Татьяны Рудчук будет предоставлена только вам и исключительно вам. Это во-первых. А во-вторых, учитывая сложившиеся обстоятельства с вашим знакомым, у которого вы остановились, вам сейчас лучше не появляться в городе.
– Но... Но я съехала с его квартиры!
– почти истерично выпалила Елена.
– Кстати, хорошо, что вы зашли, - продолжил пожилой, будто не услышал её реплики. Он открыл ящик стола, достал лист бумаги и жёлтую карточку. Вам выдаётся новый пропуск. Распишитесь.
Елена размашисто расписалась.
– А старый сдайте.
Машинально Елена отдала старую карточку и взяла новую.
– И что мне это даёт?
– вдруг недоверчиво спросила она.
Её собеседник спрятал старый пропуск в стол и сказал:
– По новому пропуску вы не сможете выйти из здания Центра.
– Что?..
– возмущённо задохнулась Елена.
– Да вы что здесь... Меня... Арестовали?!..
– Зачем столько эмоций, - мягко проговорил пожилой.
– Это для вашего же блага.
– Да я... Да я...
– начала вставать Елена, но тут сидевший на подоконнике врач стремглав подскочил к ней сзади и приложил к затылку какой-то чёрный диск. Елена обмякла и упала лицом на стол.
Меня будто парализовало. Бешено заколотилось сердце, тело сковал столбняк. Убили?! Я не мог сделать ни одного движения, а только стоял и во все глаза смотрел на сидящее на стуле тело Елены, лицом на столе с раскинутыми по столешнице руками.
– Зачем?
– недоумённо спросил пожилой.
– Тебе что, ещё одного трупа девицы, выбросившейся из окна заброшенной стройки захотелось?
– ядовито отрезал молодой.
Волосы на голове у меня зашевелились. Полгода назад местная пресса дала информацию о трупе девушки, которая то ли выбросилась, то ли была выброшена предположительно с седьмого-восьмого этажа "стройки века". Следственные органы просили помощи у населения в определении личности девушки. Ну и, естественно, расследование результатов не дало.
– На сколько ты её?
– равнодушно спросил пожилой "врач".
– На пятнадцать минут.
У меня отлегло от сердца. Кажется, жива...
– И что ты предлагаешь?
– Как всегда.
Пожилой достал из стола карточку Елены, посмотрел.
– Но у неё третий класс!
– Мог бы и не смотреть, - жёлчно хмыкнул молодой.
– И так по телесам видно. Ничего, оболочку пока подключим к искусственному питанию, а сознание модифицируем на досуге. А через недельку восстановим в прежнем виде - вряд ли на третий класс кто позарится - и определим в подсобный персонал.
– Хорошо, - согласился пожилой.
– Зови санитара.
Молодой "врач" выглянул в коридор, увидел меня и кивнул.
– Как раз кстати. Завози каталку.
Как сомнамбула я ввёз каталку в кабинет и помог уложить на неё тело Елены. Тело было мягким, податливым, и я, подхватывая его под мышки, почувствовал биение сердца. Жива...
В сопровождении обоих "врачей" я доставил Елену в зал, напоминающий операционную, и перенёс тело на стол. Сердце опять тревожно забилось, и я стал украдкой оглядываться по сторонам, в поисках чего-нибудь потяжелей. Ничего подходящего не увидел, кроме уложенного на тележку штабеля уже знакомых мне прозрачных коробочек со светящимися, подрагивающими шариками. В крайнем случае сойдёт и это - пусть только кто-то из вас возьмёт в руки скальпель!
Но никаких хирургических инструментов они в руки не взяли. Молодой "врач" подтянул висевшую на кронштейне над столом хромированную полусферу к самому лицу Елены и нажал на ней красную клавишу. Призрачный фиолетовый свет залил лицо Елены, она глубоко, вымученно вздохнула и задышала ровно и спокойно. Призрачный свет погас, в полусфере что-то щёлкнуло, открылось прямоугольное окошко, и оттуда выдвинулся прозрачный коробок с оранжевым, дрожащим мячиком-шариком.
Пожилой взял коробок, посмотрел на еле заметную тарабарскую надпись на его грани, кивнул и поставил коробок в штабель.
– Комплект, - сказал он и обернулся ко мне.
– Отвезёте его, затем вернётесь и доставите оболочку в сто шестнадцатую палату.
– Куда отвести?
– спросил я и понял, что сморозил глупость. Думать нужно, прежде чем открывать рот!
Пожилой "врач" недоумённо воззрился на меня, но тут же спохватился.
– Ах, да... Надо бы вообще на одиннадцатый, но там сейчас занято... Доставьте в долгосрочное хранилище, потом разберёмся.
С трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, я неспешно выкатил тележку в коридор, подвёз её к лифту, вызвал кабину. Ах, Елена, Елена, мать продала... Дверь лифта закрылась за мной, и здесь я к своему ужасу обнаружил, что кнопок в кабине нет. Мысли лихорадочно заметались, и я, скорее интуитивно, подсознанием вспомнив, как пользовался вчера лифтом "медбрат", толкавший такую же тележку, громко сказал: