Жил-был воробей, или Зачем нужно ходить в школу

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Жил-был воробей. Нет! Не так! Воробей вовсе не был, потому что он только родился, только вылупился из яйца. И не один вылупился, а в компании с тремя братьями и двумя сёстрами.

Сразу

же после рождения воробья назвали Сенькой, то есть Семёном. Когда самый крупный брат первый раз толкнул его лапой в бок, а сестрица умудрилась клюнуть в глаз, Сенька понял, жизнь – борьба!

Сенька родился понятливым, в отличие от остальных своих родственников. Самый крупный брат Семёна тоже решил, что жизнь – борьба в буквальном смысле слова, и стал толкаться, щипаться и отнимать еду. Еды хватало на всех, но крупный брат всё равно отнимал её и ел впрок. К ночи у обжоры начинал болеть живот, и тогда большой брат усаживался на горшок и сидел на нём до утра, что устраивало остальных родственников. Вечер проходил спокойно, без драк и ругани.

Сестры Сеньки после рождения решили, что жизнь – обман. Им приходилось голодать, так как сладить с крупным братом сестрёнки не могли, а есть очень хотелось и они научились приманивать жучков, паучков, комариков. Сестры завлекали их разными обещаниями: поиграть, угостить сладким медком, а когда простаки подлетали совсем близко, они их глотали тем и были сыты. А где сытость – там и веселье, зачем грустить, если живот весело урчит и пищи не просит. Сестрёнки были довольны собой: ах, какие они хитренькие, ах, какие они лживенькие.

Два других брата Сеньки решили, что жизнь – развлечение. С утра до вечера братья проводили время в играх, плясках и забавах. Дома их почти не видели, а позже забыли совсем. Из всей воробьиной семьи только Сенька считал, что жизнь – борьба, но с самим собой и, прежде всего, со своей ленью. Сенька запрятал её в дупло дерева, и решил – начать учиться. Чему? Всему! Например, где устроить себе дом. Мама Сеньки опять отложила яички, и семья ждала прибавления. Родительское гнездо становилось тесным. Нужно было строить своё жилище. Где? Как? Из чего?

На все вопросы Сенька решил отвечать по мере их поступления. Итак, где? Можно на дереве. Можно под крышей? Решений было два, поэтому Сенька принялся рассуждать. На дереве, конечно, удобнее. Строительный материал прямо под носом: сухие веточки, листья. Зато под крышей гнездо защищено от дождя, но при этом плохо крепится и любой мало-мальский ветерок может его сдуть. Однако, на дерево может залезть кошка. Эти вражины лазают по деревьям не хуже обезьян. Тогда прощай Сенькина жизнь – слопают, даже не поморщатся, ещё и оближутся. Воробей крутил серебристой головой по сторонам и оценивал варианты.

– О! – радостно воскликнул Сенька и поднял вверх указательное пёрышко. – Дерево, под которым стоит собачья будка! То, что нужно!

Лютый, так звали хозяина этой самой будки, был из рода больших, лохматых свирепых собак. Хозяйка Лютого, тётка Филипендула, слыла в округе злой и скандальной женщиной. Постоянно с кем-нибудь воевала, кого-нибудь доводила до белого каления. Двор Филипендулы

соседи обходили стороной и не потому, что боялись Лютого, просто не хотели попадаться на глаза злющей тётке.

– Зачем ей собака? – удивлялись соседи. – Сама прекрасно справляется!

Лютому повезло. С такой хозяйкой можно было целыми днями лениться. Собака лежала неподвижным брёвнышком рядом с будкой и одним глазом поглядывала на окружающий мир.

Единственное, на что реагировал Лютый – на незаконное вторжение в его владения местных кошек. За свою ленивую жизнь Лютый откусил пару кошачьих хвостов, которые, как трофеи, повесил на крышу своей будки.

Кошки обходили двор Филипендулы, а значит и облюбованное Сенькой дерево стороной. Такое положение дел Воробья устраивало – дерево у будки было недоступным для кошек. Сенька с удовольствием взялся строить гнездо. Выбрал самую густую ветку, натаскал голубиного пуха, тонких, засохших прутиков, пожухлой прошлогодней травы и нового, современного строительного материала под названием пенопласт. Пенопласт водился в мусорных контейнерах. Он был лёгким, рассыпался на аккуратненькие белые шарики и хорошо прикреплялся к стенкам гнезда. Воробьиный домик получился тёплым и уютным. Сенька радовался своей первой удаче.

Одного не учёл воробей – у Филипендулы вырастал внучек, по имени Никита. Будучи совсем малюсеньким, Никита был прехорошеньким, милым ребятёнком. Со всеми здоровался, улыбался, с удовольствием рассказывал стишки, за что неизменно получал конфетку. Чуть подросшему Никите стало лень рассказывать стишки, а конфет хотелось пуще прежнего. И мальчишка научился их отнимать. Сначала у деток поменьше себя, а потом и постарше. Чаще всего обижал девчонок – с ними легче справиться. Так милый мальчик Никита постепенно превратился в Никитоса.

– Никитос! – в ужасе кричали дети и разбегались в разные стороны.

Всё чаще лицо внука становилось похоже на лицо бабушки Филипендулы. Такое – же всем недовольное и брезгливое. Филипендула тоже не сразу стала Филипендулой, а только после того, как научилась обругивать всех подряд и кидаться с кулаками на кого не попадя.

В молодости тётку звали Фелицией. Вот такое красивое имя придумали ей родители. Уж никак они, бедные, не рассчитывали, что соседи, не сговариваясь, переименуют Фелицию в Филипендулу. Называть злющую тётку Фелицией ни у кого язык не поворачивался.

Сегодня Никитос вышел на улицу вразвалочку, нацепив на лицо противную ухмылку. В руках внучка была рогатка, любимая игрушка – подарок бабушки. Поигрывая камешком, Никитос искал для него цель. Воробей Сенька не видел Никитоса, поэтому пребывая в восхищении, облетал свой новый домик, не замечая опасности.

– Какой уютный, красивый, большой домик! – умилялся Сенька. – В нём можно спать, не скукожившись в комочек, а вытянув лапки, разбросать в разные стороны крылышки, места на всё хватает.