Жириновский великий завоеватель
Шрифт:
Так что появившийся в самом конце войны Е-100, несомненно лидер среди всех танков по вооружению и броне, но сейчас это слово мертвому припарка.
Этих мощный машин всего пять, две с пушками 150 - миллиметров, а три 128... На видь немного смахивают на мышей, только куда более приплюснутые, чем прежние "Маусы". Глядя на них становится не по себе. Особенно когда орудия истребители танков начинают палить по оторвавшимся от пехоты бронированным советским машинам.
Вот первые тяжелые потери, оторванные башни, пробитые корпуса. Советские
Даже если броню и не сразу пробивает попадание десятков снарядов, то все равно защита из закаленного металла трескается и начинает колоться. Есть определенный предел отражения.
Советские танкисты опытные и почти не промахиваются, впрочем, даже разрывы и гостинцы мимо цели повреждали прикрытые экранами гусеницы.
Своего рода это картина сотен вспышек, фейерверка, которым шаловливые дети забрасывают злобного полицейского. А тот словно дубинкой машет дулом орудия.
Даже становиться веселее, не смотря на гибнущих прямо на твоих глазах товарищей.
Наташа успела лишь попасть в перископ двух танков Е-100. Остальную работу за них сделали советские танкисты. Разбили большущих "ежей" оставив только раздолбанные гусеницы, или точнее из разбитые звенья.
И снова звучит молодецкое - ура!
Но все равно продвигаться приходится с боями. В сражение вступили особые эсесовские части. В частности они спускают в атаку многочисленных собачек-убийц. Те свирепо визжат, лают настолько противно и замогильно, что Наташа была готова поклясться, что даже Цербер, трехликий злющий пес охраняющий вход в античный ад, не был таким отвратительнейшим.
Но теперь им нужно как можно быстрее убивать этих псин-садистов. Вот одна из гибридов волка и немецкой овчарки впилась зубами в советского солдата и немедля, её адские клыки распороли русскому воину живот. Оттуда вывались кишки, которые эта псина накрутила на оскаленную харю.
Собаки немецкие не менее хитры, чем их хозяева. Они даже бегут не по прямой, а стараются вилять из стороны в сторону, чтобы сбить прицелы ружей и пистолет-пулеметов. Наташу подобное не смущает и на капельку, а вот Августина нервничает. Девчонка-сибирячка промахивается, и от этого грубо ругается. Сердито, бьет себя кулаком, по покрывшейся шишечками от долго лазанья загорелой коленке.
Наташка успокаивает подругу:
– Не нервничай! В стрельбе только хладнокровие не дает остыть пальцам, и погаснуть задору!
Августина добавила:
– Хладнокровие полководца зажигает факел триумфального огня!
После чего сибирячка старается дышать ровнее и посылать пулю за пулей куда точнее. Собак, правда, тоже не одна сотня, попробуй их перебей. Впрочем, многие бойцы сами их порют штыками, бросаются на них и орут:
– Ура! Даешь Варшаву, даешь Берлин! Боец-пролетарий свободу в мир!
У девушек уже пальцы болят от усталости, столько уже раз нажимали на курки, вот даже кровь потекла из ногтей. Наташа, стреляя навскидку и, рычала:
– Пиф-паф не попал! Зайка серый в столб попал!
Августина хихикнула:
– Пошла муха на базар и купила самовар! Оказался это "Тигр", перепутала я "Миг"!
Наконец собачья атака захлебнулась... Советские войска двинулись дальше.
Ночью бои были еще интенсивнее, в бой пошли "Фердинанды". Они пытались пробиваться, сквозь дымовую занавесу. Словно волчья стая в тумане. И их встретили, как пулеметные САУ прошлись по пехоте.
Наташа подтвердила:
– Противопехотная самоходка, шесть пулеметов, четыре авиапушки. Вот машина из нудистикии-мудистики.
Августина нервно хихикнула:
– Это не самая лучшая шутка.
САУ "Дикобраз" противопехотной, была похожа на дикобраза, по которому прошелся тяжелый асфальтовый каток.
Наташа также отслеживал оптические прицелы данного типа машин. Советские пехотинцы настолько устали и ошалели, что продолжали бежать, не смотря на чудовищную плотность огня. Они забрасывали машины гранатами, а другие даже били прикладами по дулам авиапушек и пулеметов.
Солдат гибло неисчислимое множество, они получал "гостинцы" бога Тартара, но умирали с радостными улыбками на лицах. Ведь уже ни почти в пригородах Берлина, а саму злую старуху с косой и ледяным дыхание бойцы воспринимают мягкой постелью с страстной подругой!
Днем уже в пригородах, там советские танки встречают фаустники. Многие вооруженные фаустпатронами отощавшие в блокаду подростки, и даже коротко подстриженные девочки. Они сражаются с той иступленной яростью, что встречается только у обреченных на смерть или рабство. Может именно это отчаяние помогло в свое время отстоять Москву!
Наташа, все стреляя и стреляя, свистела:
– Круши всех и лупи врагов!
Августина выразилась:
– Дружба хрупка, вражда прочна, но дружбу может закалить только сокрушение вражды!
Наташа охотно согласилась:
– Увы, ты как никогда права! Но закалимся, это будет! Закаляет характер пылкий энтузиазм, смешанный с холодным расчетом!
Августина прищурила глаз, вот ползет старенький танк Т-4, прикрытый экранами, он ведет прицельный огонь по пехоте. Сибирячка подбирает трофейный фаустпатрон. Берет машину на прицел, прищуривает правый глаз, бормочет:
– Танки, вы мои танчики, в них сидят очень глупые мальчики!
Наташа не вполне к месту брякнула:
– Мы с врагом будет яростно биться - саранчи безграничная тьма! Будет вечно стоять столица, Солнцем миру светить Москва!
Голоногая Августина править свою златоволосую подругу:
– Не к месту, сия песня, совсем не к месту! Мы уже к Берлину подходим, а ты все о Москве поешь! Может, хочешь втихаря, слинять с линии фронта?
Наташа в полрта ухмыльнулась:
– Вот возьмем Гитлера в плен и тогда, уже придется ехать в столицу на парад! Там хорошенько гульнем!