Жить

Хуа Юй

Голос у него был сиплый. Он передохнул и продолжил:

– В моих руках наш вол превратился в барашка, барашек в гуся. У тебя гусь превратился в цыпленка, а теперь и цыпленка не стало.

На этих словах он тихо засмеялся, смеялся-смеялся и заплакал. Потом поднял два пальца:

– В нашей семье Сюй родилось два мота!

Не прошло и двух дней,

как явился Лун Эр. Он изменился. Вставил два золотых зуба и, когда смеялся, широко открывал рот. Он выкупил наши закладные и пришел посмотреть на свое имущество. Постучал ногой по фундаменту, приложил к стене ухо, похлопал по ней ладонью и сказал:

– Крепкая.

Потом пошел прогуляться по полям. Вернувшись, поприветствовал нас, почтительно сложив руки, и поделился:

– Гляжу на зеленые поля, и сердце радуется.

После прихода Лун Эра нам нужно было оставить дом, где жили несколько поколений предков, и переехать в хижину, крытую тростником. В день, когда мы переезжали, отец, заложив руки за спину, ходил из комнаты в комнату, а потом сказал матушке:

– Я-то думал, что умру здесь.

Он отряхнул свой шелковый наряд, вытянул шею и вышел за порог. Как всегда неторопливо, с руками за спиной, он направился к отхожему корыту. Уже темнело, но несколько работников еще возились в поле. Они знали, что отец больше не хозяин, но все равно, обхватив мотыги, сказали:

– Здравствуй, хозяин.

Отец усмехнулся и замахал рукой:

– Не зовите меня так.

Он шел уже не по своей земле. На дрожащих ногах доковылял до отхожего корыта за околицей, посмотрел на все четыре стороны, расстегнул штаны и присел.

В тот вечер отец не кряхтел над корытом. Он, прищурившись, смотрел, как теряется вдали тропа, ведущая в город. Поблизости срезал овощи с грядки работник. Он разогнулся и загородил отцу тропу.

Отец упал с отхожего корыта. Работник, услышав это, спешно повернулся и увидел, что отец полулежит на земле, а голова его неподвижно покоится на краю корыта. Работник, не выпуская из рук серпа, подбежал к отцу и спросил:

– Ты что, хозяин?

Он наклонился и продолжил:

– Хозяин, я Ван Си.

Отец, поразмыслив, ответил:

– Ах, ты Ван Си. Ван Си, мне спину колет камнем.

Ван Си поворочал моего отца, нащупал булыжник и отшвырнул его. Отец, все еще полулежа, тихо проговорил:

– Теперь хорошо.

Ван Си спросил:

– Поднять тебя?

Отец покачал головой и вздохнул:

– Не нужно.

Потом отец задал вопрос:

– Ты раньше видел, чтоб я падал?

Теперь Ван Си покачал головой:

– Нет, хозяин.

Отец вроде обрадовался:

– Так это я первый раз сверзился?

Ван Си отозвался:

– Первый раз, хозяин.

Отец тихо засмеялся. Когда он отсмеялся, его глаза закрылись, шея подогнулась и голова соскользнула с корыта на землю.

В тот день мы как раз переехали в тростниковую хижину. Мы с матушкой наводили порядок внутри, Фэнся весело нам помогала. Она не понимала, что теперь мы будем жить бедно. Цзячжэнь поднималась от пруда с тазом белья. Наперерез ей бросился Ван Си с криком:

– Госпожа, старый барин, видать, отходит!

Мы из хижины услышали, как Цзячжэнь кричит со всей силы:

– Матушка, Фугуй, матушка…

Крикнула несколько раз и завыла. Я тут же понял, что с отцом беда. Выбежал наружу, увидал Цзячжэнь с опрокинутым тазом. Она крикнула:

– Фугуй, батюшка…

У меня в голове застучало. Я со всех ног побежал к околице. Когда я добежал до корыта, отец уже не дышал. Я кричал, толкал его – но он не обращал на меня внимания. Я не знал, как быть. Поднялся и посмотрел назад. Матушка с рыданиями семенила на маленьких ножках, за ней бежала Цзячжэнь с дочкой на руках.

После смерти отца я словно захворал. Целыми днями бессильно сидел перед хижиной и то рыдал, то вздыхал. Фэнся часто сидела со мной вместе. Теребя мою руку, она спрашивала: