Житие мое. Трилогия
Шрифт:
— Когда же он успел стольких заломать? — пыхтел дядя (доставшийся ему студент начал сопротивляться). — Мы тут всего неделю.
— Тупоголовые бараны! — шипел сквозь зубы мистер Смит. — Я же говорил, сюда можно брать только местных или черных, но не этих ослов!
Да, в Краухарде попасться на разводку Шороха может только маленький ребенок.
— Бессмысленные препирательства, — вздохнула миссис Клементс. — Смотритель пропал еще до нашего приезда. Просто здесь активность растет сильнее, чем везде, это надо было учитывать.
— А вот и ваш смотритель! — жизнерадостным
Между нами и причалом на берегу стоял человек, по всем признакам — мертвый. Нижняя половина лица у него отсутствовала напрочь, рана успела засохнуть и почернеть, а свежей крови в нем уже не было. Размякшие ткани оплывали с костей, их удерживало разве что натяжение кожи. В таком виде труп мог сохраниться только на острове Короля — здесь практически нет насекомых. Почему — то я не хотел знать, на что способна эта нежить.
Мистер Смит сдавил шею охраннику и опустил потерявшего сознание человека на землю:
— Рина, присмотри!
Черный маг вышел вперед, преградив мертвецу дорогу, вокруг его рук заплясали невидимые простому глазу нити, целое кружево из черного шелка. Вот она, настоящая магия! Когда плетение было готово, мистер Смит швырнул его вперед, словно ловчую сеть — тело покойного смотрителя мгновенно оказалось опутано и спеленато, а потом стало оседать вниз. Ничто больше не держало его, кости прорвали кожу, и на землю шмякнулось вонючее пузырящееся месиво.
— Двигаемся, двигаемся, двигаемся, — бормотал Смит, снова принимаясь за охранника.
Особо уговаривать нас нужды не было. Я обогатился зрелищем черного мага, занимающегося ворожбой, а зачарованная Шорохом компания слегка протрезвела, так что связать им руки и усадить в шлюпку не составило труда. Когда катер подобрал нас, солнце уже коснулось воды и остров Короля погрузился в глубокую тень. Всем без слов было ясно, что с этой экспедицией покончено.
Пожалуй, те, кто ставил на покойного Короля, были правы — он действительно умеет за себя постоять.
Мы покидали проклятый остров, никого не потеряв, но и ничего не приобретя (если не считать приобретением жизненный опыт). Пораженных Шорохом людей крепко связали и заперли в трюме, члены команды строили в нашу сторону отвращающие знаки. Дядя выглядел так, словно лично всех спас и начистил ряшку самому Королю. Миссис Клементс все оставшееся до бухты Транка время (шесть часов полного хода) проплакала на плече мистера Смита. Он гладил ее по голове и шептал на ухо что — то ласковое и утешительное. Я так и не решился спросить, в каких они отношениях, — есть вопросы, за которые черный маг, не задумываясь, дает в глаз.
Глава 6
Ранним утром следующего дня наш катер входил в бухту Транка, вывесив на мачту сигнальные флажки и подавая унылый, однообразный сигнал чумной тревоги. Сквозь утренний туман перемигивались огоньками сторожевые башни, а на входе в фарватер нас встречали железные ворота, живо напомнившие мне Кейптауэр. Правда, ворота были открыты. Капитан катера нервничал, мистер Смит нетерпеливо постукивал по поручню, а персоналу карантинной службы потребовалось добрых полчаса, чтобы проснуться, заметить нас и указать кораблю место у причала.
Вопреки ожиданиям, в бухте Транка наше появление сенсации не произвело.
Начальник службы карантина и по совместительству шеф местного отделения НЗАМИПС воспринял известие о смерти смотрителя Юдоли с мрачным фатализмом:
— Говорили ему: «Убирайся оттуда, пока голова цела», а он: «Все под контролем, все под контролем!»
Я сочувственно кивал, дядя понимающе хмыкал — для черного мага признать, что он с чем — то не справился, дело совершенно немыслимое.
Шеф НЗАМИПС был давним приятелем дяди Гордона и человеком здравомыслящим, поэтому при появлении в карантинной зоне нас сразу же зачислили в условно здоровые и привлекли к работе на правах вольнонаемных санитаров. Черных магов среди персонала было на удивление мало, шеф Харлик вечно страдал от непонимания со стороны окружающих и отводил душу, каждый вечер приглашая нас на чай.
— Будете изгонять Шороха?
— Да где его теперь найдешь! Эта мерзость напакостит и тут же сваливает. Нет, соберем останки и законсервируем здания, теперь — то столичное начальство не станет с этим спорить.
— Как же там раньше люди жили? — подивился я.
— Раньше… Три года назад нас закрывать собирались — пациентов не было, а сейчас вон корпус новый строим — мест не хватает. Мы не раньше, мы теперь живем.
Спорить с шефом Харликом было сложно — он слишком много обо всем знал.
Для меня двадцать восемь дней в бухте Транка были настоящими каникулами — полный пансион, уютные номера и насыщенная культурная программа. Шеф Харлик оказался знатоком краухардского фольклора и человеком общительным, что для черных — большая редкость. Он охотно комментировал происходящее, не задавал вопросов по поводу наших с дядей занятий с Источником и научил меня простейшему ритуалу изгнания, так, на всякий случай. До чего же проще жить, когда в руководстве все свои!
Маме я написал письмо, в котором обрадовал тем, что работы на острове Короля мы закончили, и посетовал, что с возвращением придется малость подождать (о карантине ей знать было незачем). Между тем мои теоретические знания о нежити быстро обрастали практическим наполнением: нас приглашали для приема новеньких и усмирения особо буйных — только черный маг способен правильно среагировать на выходки пораженного потусторонней заразой сознания. Мне достались дети. Множество детей с блуждающими улыбками, порывистыми движениями и непредсказуемой сменой настроений. В каждом из маленьких пациентов мне чудился Лючик, и от этого я как — то очень ясно понял, что мое белое семейство надо из Краухарда вывозить.
— Детишки к нам из долины Бранда идут, — пояснял шеф Харлик. — Там за последние десять лет целый город вырос, много чужаков понаехало. Теперь правила обращения с нежитью приходится преподавать в школах как основной предмет, я бы и раньше начинал, да родители против — неустойчивая детская психика и все такое. Так вот, теперь детишек к нам везут, а взрослые — те на месте дохнут, потому что дело знают хуже малышни.
Ну, по крайней мере, в том, что касалось знания правил, я мог за Лючика не опасаться.