Житие мое. Трилогия
Шрифт:
Посвященный ворвался в усадьбу под вечер, как блудный дух — голодный и осунувшийся. Следом за ним двое непроницаемо спокойных измененных пронесли маленький, но тяжелый сундучок. Отправившиеся с Хаино сектанты, как ни странно, вернулись все.
Лаванда немедленно перебралась в гостиную — слушать сплетни. Разговоров только и было, что о возвращении Учителя, но, увы, для шпионки ценность этих слов была не то, что нулевая — отрицательная. Ну, какую пользу можно извлечь из того факта, что Посвященный не поздоровался в коридоре с девицей Б.?
После часа
Хаино успел умыться и переодеться, из его глаз исчез лихорадочный блеск — маг вполне контролировал себя. «Значит, на откровения рассчитывать не приходится».
— Посмотри на это, Касси!
На столе лежали семь небольших стеклянных дисков с металлической инкрустацией, некоторые — в бурых разводах. Лаванда быстро сглотнула — она так и не приучила себя равнодушно относиться к виду крови.
— Знаешь, что это?
— Нет, — виновато улыбнулась белая.
— Это — Ключи! Если их правильно использовать, они нарушат работу одного очень древнего артефакта. О нем почти никто не знает, его части разбросаны по всему миру и укрыты в таких местах, куда ни один человек не может проникнуть. Тайники охраняют рукотворные чудовища, по сравнению с которыми все конструкты Белого Халака — жалкие поделки! Но создатели оставили для себя лазейку — на артефакт можно воздействовать через эти Ключи… Возможно, ты захочешь спросить, для чего такие сложности? Что совершает это устройство, по сравнению с которым тысячи оружейных проклятий — всего лишь мерцание свечи?
Лаванда старательно хлопала глазами. Искусник говорил уверенно, но божественный замысел не поминал, и это заставляло заподозрить его в лукавстве.
— Проклятый артефакт открывает врата, соединяющие наш мир с Потусторонним! Стоит нарушить его работу, и нежити потеряют возможность проникать сюда. Долгие годы Ключи были спрятаны, но, наконец, я ими завладел. Разве это не прекрасно?
Угу, туши свет, зови Шороха.
Избавить мир от Потустороннего! Любой белый, узнав о таком, должен был отдаться Искусникам душей и телом. Но как быть с тем, что Посвященный говорил мертвому Дэрику, уже не рассчитывая быть услышанным? Не похоже было, что тогда нежити мешали Делу Света. И как ей скрыть свои сомнения от эмпата? Нужно было найти противоречие, любой ценой. Найти, либо перестать сопротивляться.
— Я не понимаю, Учитель. Если эта вещь призывает нежитей, зачем древние вообще ее создали? Они ведь жили здесь!
— Они были поражены скверной и жаждали власти.
— Потустороннее не дает власти, лишь создает проблемы, если они настолько хорошо его познали, то не могли этого не понимать. Такую гигантскую мощь не под силу создать безумцу — одиночке. Возможно… — Лаванда попыталась ухватить за хвост какую — то важную мысль. — Эта штука делает что — то еще?
Мэтр Хаино окинул собеседницу тусклым взглядом. Впервые за время их знакомства, перед Лавандой стоял не обаятельный, полный энтузиазма и уверенности в своей правоте борец, а что — то… Вот именно — что — то. Белая едва удержалась от дрожи. Не истинные ли мысли Хаино отразились сейчас на его лице? Но мгновение раздумий миновало, Посвященный принял решение. На счастье Лаванды, он был все еще уверен в своих силах и не видел в ней угрозы.
— Что же, к примеру, она может делать? — печально усмехнулся он. — Думаю, тебе следует больше узнать о древних. Далеко не все из них отличались мудростью.
Кто бы сомневался! Но для Искусника мысль довольно революционная.
Весь остаток дня Лаванда помогала садовнику: во — первых, это позволяло успокоить нервы, а во — вторых — приучало охранников видеть ее рядом с забором. Возможно, скоро бегство окажется единственным разумным выходом. Во время очередного хождения за тяпкой в кустах обнаружился притаившийся Сэм. Парень смотрел на нее с некоторой… завистью?
— Следующий раз он тебя убьет, — заявил молодой Искусник. — Не думай, будто он не может.
— Я и не думаю, — пожала плечами Лаванда. — А ты считаешь, что находишься в безопасности?
— Какая разница, — тоскливо вздохнул коротышка и ушел не прощаясь.
Отвратительная манера! Первым делом надо заставить мальчишку объясниться.
На следующий день белая подкараулила Сэма после завтрака, подкралась сзади и вцепилась в локоть.
— Здравствуй, здравствуй! — весело щебетала она. — Хочешь, пойдем погулять в парк?
— Нет! — Сэм тщетно пытался отцепить от себя назойливую женщину.
— А давай все — таки пойдем погулять в парк? — продолжала Лаванда тем же тоном.
Пару минут парень покочевряжился, а потом как миленький пошел в парк. Твердой рукой шпионка направила кавалера к месту, казавшемуся ей более — менее безопасным — заросшей аллее между прудом и компостными кучами.
— Колись, что у тебя с Хаино, — возбужденно зашептала Лаванда, заталкивая добычу в кусты и бдительно следя, чтобы в пределах досягаемости жертвы не оказалось какого — нибудь оружия.
Сэм, сжимавший кулаки так, словно уже огрел белую лопатой, раздраженно дернул плечом:
— Я — его потомок, в каком — то там колене, а он после Гирейна свое потомство из виду не упускает.
Лаванда удивленно присвистнула. Это немного не вязалось с образом мисс Табрет, но перед этим мальчиком она не собиралась притворяться. Сэм понял ее по — своему.
— Вот — вот. Он четыреста лет заботился о том, чтобы в семью входили только самые сильные волшебники, словно быков разводил. А потом рождаюсь я — ни разу не маг. Весело?
Лаванда сочувственно покачала головой. Такое бывает: обычный ребенок — в семье одаренных, одаренный — в семье обычных людей. У черных такая путаница происходит сплошь и рядом, создавая массу неудобств родителям, белые реже появляются на свет случайно и обычно это не считается проблемой (особенно — в сравнении). Вот только сомнительно, что мэтр Хаино с пониманием отнесся к возникшему казусу. Шпионку посетила неожиданная мысль.
— Он вообще — то спрашивал тебя, хочешь ли ты ему помогать?