Жития Святых — месяц май

Ростовский Святитель Дмитрий

Велики были плоды деятельности святого Пахомия. Иноки под его руководством достигают высокого совершенства. Даже ленивые и закоснелые в пороках исправляются и стараются достигнуть высшей степени совершенства. Среди великих подвижников трудно было чем-нибудь особенным выделиться. Потому-то так мало имен этих иноков дошло до нас. Вот некоторые выдающиеся подвижники.

Пример трудолюбия, терпения, отрешения от тела мы видим в садовнике Ионе. Восемьдесят пять лет он провел в монашеских трудах. Все деревья в саду были им посажены, но он никогда не вкушал их плодов. Эти плоды доставляли подкрепление и утешение приходившим к Ионе инокам. Платье его было самое нищенское, нечто вроде кожаного покрывала, едва прикрывавшего тело. Одежду из грубой шерсти он надевал только пред принятием Святых Таин, а потом немедленно снимал; этой одежды достало ему на всю жизнь. Он никогда не ел ни одного кушанья, приготовленного на огне. Свою обычную пишу, состоявшую из хлеба и уксуса, он принимал только вечером, и то — не до полного насыщения. Он совсем не думал о телесном покое, и даже во время болезни, даже тогда, когда он был близок

к смерти, его не могли убедить отправиться в больницу: он считал себя недостойным пользоваться услугами других. Целый день работая в саду под палящими лучами солнца, Иона только к вечеру прекращал этот нелегкий труд, Когда наступала ночь, он уходил в свою келию, садился посреди на своем стуле и до полуночи вил веревки, устами и сердцем прославляя Бога. Потом только на короткое время он засыпал, оставаясь на своем стуле, причем веревок не выпускал из рук. Бодрый духом, авва Иона скоро вставал, чтобы отдаться молитве и потом приняться за работу в саду. Ночью во время молитвы и рукоделия он никогда не зажигал светильника. Он совершил еще много других дел, достойных удивления. Он умер сидя на своем стуле: веревки оставались в его руках. Желая похоронить его, братия не могли соединить его ног, не могли пригнуть руки к телу, не могли также снять с него обычную его кожаную одежду, чтобы надеть на него чистое платье из шерсти. Его похоронили в том виде, как он умер, облекши только в шерстяной саван. В Пахомиевом общежитии был один инок, пораженный проказою, по имени Афинодор. Этот инок — редкий пример терпения, благодушия и трудолюбия при постоянной, жестокой болезни. Живя вдали от других, как прокаженный, Афинодор питался только хлебом и солью, да и то через два дня к вечеру. Подобно всем монахам общежития он ежедневно плел по рогоже, хотя руки его, поврежденные проказою, от работы обагрялись кровью. Днем он никогда не позволял себе лечь отдохнуть. Понемногу он выучивал на память отделы священного Писания. Перед отходом ко сну он долго молился, а в полночь шел на общую братскую молитву. Но всего удивительнее было в нем терпеливое перенесение болезни. Святой Пахомий нередко посылал его в различные монастыри, уверенный в том, что один вид этого инока пробудит благочестивую ревность во многих. Как-то к нему в келию вошел один добрый инок. Он был очень растроган терпением и болезненным видом аввы Афинодора. С братскою любовью этот инок убеждал его перестать трудиться над плетением рогож, так как это причиняет его рукам страшную боль. Инок говорил, что каждый из них с радостью будет трудиться за него и что это нисколько не будет отягощать их. Они и так ради Господа служат больным и странникам. Но терпеливый Афинодор, проникнутый сознанием важности труда для каждого человека и особенно для монаха, решительно сказал своему благожелателю, что для него невозможно перестать работать. Сердобольный брат советовал ему хотя растирать руки маслом, чтобы они несколько смягчились и перестали трескаться. Афинодор последовал этому совету. Но руки его от масла сделались нежнее; он во время работы чувствовал уже еще большую боль. Пахомий заметил, что этот брат прибегает к помощи масла. Авва с братским укором заметил Афинодору, что он должен не возлагать надежды на масло, а всецело отдать себя на волю Божию, так как не без промысла Божия, не без пользы для него и для других эта болезнь постигла его. Афинодор признал себя виновным и просил у Пахомия прощения. Он целый год потом оплакивал этот грех. Так строги были к себе иноки Пахомиева общежития. Святой Пахомий знал, к кому можно быть строгим и кому следует оказывать снисхождение.

Однажды являются к Пахомию двое юношей. Они оба желали сделаться монахами. Один из них, Сильван, юноша шестнадцати или семнадцати лет, доселе жил в плотской нечистоте. Пахомий принял их с такими мыслями: «Я сделаю их монахами, и если юноша, проводивший дурную жизнь, принес покаяние, я буду хранить его; если же он не раскаялся, я изгоню его».

Авва Пахомий наедине говорил с Сильваном, и юноша откровенно рассказал о своих прежних грехах. Он обещал сделаться другим человеком и более не грешить. Но прошло немного времени и Сильван предался прежним грехам. Авва Пахомий намерен был уже изгнать его, чтобы пример его не развратил кого-нибудь в монастыре. Авва призвал к себе одного благочестивого инока и поручил ему отправиться с Сильваном и еще с пятью иноками в указанный им монастырь и ожидать его там.

На другой день он предполагал здесь объявить Сильвану свое решение об изгнании его из общежития. Но благодать Божия именно накануне этого дня, ночью, коснулась сердца юноши, он твердо решил переменить свой образ жизни и исправить свое сердце. Еще ночью он встал с постели, нашел благоговейного брата, который сопровождал его в этот монастырь: сел подле него и стал горько плакать. На вопрос брата о причине этих слез Сильван ответил ему: «Я плачу, потому что я не пребываю в страхе Божием; если бы я боялся Господа, я соблюдал бы слова аввы нашего Пахомия, человека Божия».

Добрый инок старался утешить его. Он дал юноше такой совет: «До этого дня ты пребывал без страха Божия, но теперь предай душу свою всему тому, что он тебе приказал, и ты приобретешь страх Божий, если соблюдешь это».

Утром пришел в этот монастырь святой Пахомий с двумя монахами. Он тайно призвал к себе Сильвана и беседовал с ним с утра до седьмого часа дня. В этой беседе он раскрыл юноше его душевное состояние, указал ему его великую виновность и объявил, что более держать его в монастыре не может. Страшно поразили юношу слова великого аввы. Он уже думал о самоисправлении, об очищении сердца, о духовном возрождении, а теперь слышит, что его сейчас изгонят из среды монахов, которых он любил и уважал вполне искренно. С горькими слезами Сильван упал к ногам Пахомия. Умоляя старца о пощаде, он говорил: «На этот

раз я принесу покаяние и буду исполнять все то, что ты прикажешь мне, не ради тебя одного, но ради Бога, Который обитает в тебе и Который открыл тебе мою нечистоту».

Он просил старца не изгонять его из монастыря, если он не нарушит более своего обещания. Искренность покаяния Сильвана была очевидна. Пахомий на короткое время ушел от него в уединенное место и молился о нем, чтобы Господь дал ему твердость в исполнении его обещания. Потом он призвал к себе благочестивого инока Санамона и поручил ему заботиться о Сильване, причем рассказал ему о поведении этого юноши, прося молчать об этом. Пахомий предупредил этого инока, что ему предстоит много трудов при исправлении Сильвана, и только тогда вручил ему юношу, когда добрый подвижник изъявил согласие тщательно заботиться о его духовном перерождении. Потом Пахомий призвал Сильвана и дал ему наставление, убеждая всегда быть с этим старцем, подражать его жизни, никуда от него не отлучаться и ничего не делать без позволения. Сильван обещал исполнить заповедь Пахомия. Начальнику этого монастыря Пахомий сказал, чтобы он ни в каком случае не разлучал этих двух иноков; но не открыл ничего о прежнем поведении Сильвана. Пламенея теперь любовью к Богу, Сильван просил себе помощи свыше и обещал полную готовность терпеть всякую скорбь и обиду, как нечто заслуженное, обещал, что будет бодрствоватъ неусыпно над своим сердцем; Сильван исполнил свой обет. Он все усиливает свои подвиги. Он ест только один раз в день и пьет воду не до полного утоления жажды. Он усердно молится и даже большую часть ночи проводит в молитве, а когда его уже одолевает сон, он садится на своей рогоже, не позволяя себе опереться о стену. Все это он делает без всякого тщеславия, с величайшею скромностью, имея в виду лишь очищение сердца своего, подавление порочных стремлении и приобретение совершеннейшей любви к Богу. Его скромность простирается до того, что он выбирает себе в пищу худшие овощи и старается получить худший тростник для плетения рогож и корзин, считая себя худшим из всех монахов.

В непродолжительное время Сильван достиг совершенной чистоты духа. Сам Пахомий радовался, видя духовное преуспеяние юного подвижника, принесшего плоды покаяния.

Однажды братия того монастыря, где жил Сильван, собирали тростник. Пахомий на этот раз был с ними, назидая их словом Божиим. Наконец он сказал инокам:

— Я желаю сообщить вам о том чуде, которое Господь сотворил между вами. Есть среди вас один, который обратился и сделался новым человеком посредством второго рождения, так что он стал совершенным по чистоте сердца.

Пахомий указал и на то, что при высокой степени духовной чистоты этот брат совершенно чужд гордости, и что нет ни одного из братий, который бы походил на него по чистоте и возвышенности души. Иноки удивились, узнав, что Пахомий говорил им о Сильване. Все братия теперь стали выражать Сильвану величайшее уважение. Один за другим они стремились к нему, чтобы услышать от него слово назидания. Они называли его теперь не иначе, как авва Сильван. Но скромный инок с великою кротостью говорил им: «Правда ли, что я ваш авва?»

Он трудился с величайшим напряжением сил, чтобы стать на такую высоту. После этого он не долго жил. Он умер в мире с Богом и совестью.

Святому Пахомию Господь открывал и будущие судьбы иночества. Однажды многие братия с Пахомием отправились резать тростник. Некоторые из иноков провожали их. Между ними был и любимый ученик Пахомия, святой Феодор. Когда уже нужно было отчалить от берега, Пахомий сказал Феодору: «Поспеши войти в лодку».

Феодор, не спрашивая о причине, тотчас исполнил приказание старца, вошел в лодку и даже не подумал о том, чтобы взять с собою книгу, какую читал он в те дни ради назидания. Он рад был, что старец дал ему возможность проявить послушание, которое и не спрашивает, куда и зачем ведут, подобно Аврааму, вышедшему из своей земли по повелению Божию, хотя он и не знал, куда он идет. Когда уже нагрузили лодку тростником, Пахомий увидел нечто очень страшное. Ему представилось, что некоторые из иноков находятся в пасти львов, иные в пасти крокодилов, другие среди огня, а некоторые под горою, на которую напирают волны, — они стараются взойти на гору, но все их усилия оказываются тщетными. Они все восклицали: «Господи, помоги нам!»

Увидев иноков в таком затруднении, Пахомий бросил на землю тростник, который нес на плечах, простер руки к небу и начал очень громко молиться, прося у Господа помощи для этих несчастных. Видя это, все иноки также бросили ношу и начали молиться. Эта напряженная молитва множества иноков продолжалась до вечера. Пахомию было открыто, что это видение относится к тому времени, когда его уже не будет в живых. Вечером за трапезой Пахомий ничего не ел. Святой Феодор, посланный во время сбора тростника с одним иноком по какому-то делу, ничего не знал о случившемся. Потом ему сообщили о видении Пахомия. Узнав, что старец ничего не ел, Феодор размочил хлеб, приготовил и еще какое-то кушанье и чрез одного брата передал Пахомию, что желает его видеть. Услышав, что Феодор его зовет, Пахомий немедленно пошел к нему. Думая о судьбе многих иноков, старец все еще продолжал плакать. И Феодору он сказал, что и он должен плакать пред Господом. Один брат в это время заметил, что Феодор еще ничего не ел. Пахомий ответил ему: «Что общего у вас с ним? Пусть он не ест и плачет».

Сам старец, чтобы еще больше не огорчить своего любимого ученика, ел предложенную Феодором пищу, хотя печаль еще была очень сильна в его сердце.

В последние годы своей жизни святой Пахомий имел еще другое видение относительно судьбы иночества. Однажды, затворившись в своей келии, Пахомий молился с одиннадцатого часа (по нашему: с пятого часа вечера) до полуночи. Вдруг яркий свет осиял его комнату. Он слышит голос: «Поколение, которое будет следовать за тобою, будет проводить такую жизнь, которая будет угодна Богу, как в эти дни».