Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга четвертая. Декабрь
Шрифт:
Уже пели канон и приближалась седьмая песнь, когда заговорщики тихо стали говорить друг другу:
— Что мы здесь стоим без дела? Скоро кончится пение. Чего же мы ждем?
В это самое время царь громко запел 7-й ирмос второго канона на праздник Рождества Христова. И вот один из заговорщиков, вынув меч из-под одежды, бросился на царя, но ошибся: вместо царя он ударил регента правого клироса, потому ли, что он ростом походил на царя, или же потому, что вследствие стужи он имел, так же как и царь, покрытую голову; когда регент обнажил голову, то ошибка обнаружилась. Сам же царь, увидев их замысел, побежал в алтарь и, схватив крест, стал им защищаться в дверях, отражая удары заговорщиков. Но вот подошел какой-то страшный воин громадного роста. Увидав этого воина,
— Теперь время не заклинаний, но убийства, — ответил тот и нанес Льву Армянину своим оружием сильный удар, жестоко поразив его и отрубив руку вместе с концом креста. Тогда и остальные воины начали рубить царя по всему телу. Упав на пол, Лев лежал в луже своей крови и еще продолжал дышать. Видя, что он еще дышит, один из воинов отсек ему голову.
Так, закланный, как зверь, беззаконный царь на рассвете дня в жестоких мучениях испустил свой дух. Убит он был на том самом месте, где впервые дерзнул бросить на землю, оплевать и растоптать ногами образ Спасителя. Процарствовал Лев Армянин 7 лет и 5 месяцев, но своею жестокостью сравнялся с великими древними гонителями церкви. По совершении убийства, тело его было выброшено на площадь города и весь день пролежало неубранным. И не было никого, кто бы пожалел о его смерти, но весь город радовался.
Рассказывают еще, что в тот самый час, когда был убит этот окаянный хулитель икон, был слышен с неба радостный глас, возвещавший многим смерть злочестивого царя. Некоторые моряки, слышавшие этот глас, записали час и потом узнали, что в это время действительно погиб кровопийца, подобный, согласно своему имени, зверям. С детьми же его случилось в удвоенной степени то, что он сам причинил детям своего предместника, царя Михаила Рангава: как было уже сказано выше, он оскопил двух сыновей Михаила, точно так же были оскоплены и его четыре сына: Василий, названный Константином и предназначенный к царствованию, Савватий, Григорий и Феодосий, Последний не вынес болезни, следующей за оскоплением, умер и был погребен вместе с отцом, а Василий, названный Константином, онемел от той же болезни. Все они были заточены вместе с их матерью.
После убиения Льва, воины отправились к Михаилу и посадили его на царский престол с оковами на ногах (ибо ключ от оков, как было сказано, хранился у самого царя Льва).
Затем, когда уже наступил день, они разбили оковы и отвели его в собор. Таким образом Михаил Травлей венчался на царство в самый день Рождества Христова.
Вскоре после воцарения Михаила, все Христовы исповедники были освобождены из заточения, и невозбранно вернулись к себе домой. Хотя новый царь Михаил не был православным и был приверженцем той же иконоборческой ереси, однако, он не преследовал православных, предоставляя каждому свободу веровать по своему. Он был человек несведущий в слове Божием и не занимался книжным чтением, но был весь погружен в мирскую суету и житейские попечения.
Блаженный Феодор со своим братом Феофаном вернулись, однако, не в свое отечество — Палестину, но в Царьград, — удел, доставшийся им для проповеди, и начали открыто исповедовать благочестие, многих отвращая от иконоборческой ереси и наставляя в истинной вере.
Жил в то время в Царьграде некий муж, по имени Иоанн909, который держался той же ереси, что и царь, и пользовался у него большим влиянием. Нося иноческую одежду и лицемерно показывая себя образцом добродетелей, он обманул не только царя, но и многих членов верховного правительства, так что те его слушали и во всем следовали его лукавым советам. Он взошел на патриарший престол, наследуя еретику Феодоту, будучи и сам таким же еретиком. Не желая видеть на свободе Феодора и Феофана, этих двух светильников православия, просвещающих весь царственный город, он заключил их в темницу, потом призвав их к себе для собеседования, долго спорил с ними, но, не будучи в состоянии победить их, изгнал их из города, выхлопотав на это особый царский приказ (так как он был учителем и первым советником царя). Этим приказом святые Феодор и Феофан были сосланы в заточение в страну, известную под названием Сосфений910. Но для преподобных исповедников чужая страна стала ради Христа как бы отечеством, ибо они всюду готовы были пострадать за Христовы иконы.
Вскоре после этого царь Михаил скончался, оставив по себе на престоле сына Феофила911, усерднее других приверженного к иконоборческой ереси и снова воздвигшего гонение на церковь. Снова начали выбрасывать и предавать поруганию святые иконы, снова начали готовить для православных истязания, темницы и судилища, снова возобновились всякого рода неправедные мучительства. Многие, устрашившись мук, повиновались, хотя впоследствии и покаялись. В это время постигли новые страдания и Феодора. Царю стало известно, что он непоколебим в своем исповедании и непреодолим в своем слове, и как сам чтит иконы, так учит поступать и других912. Тотчас же нечестивый царь приказал взять преподобного Феодора на суд, и вот, по царскому повелению, привели блаженного, вместе с братом его Феофаном и другими православными, к городскому епарху на истязание. Когда, после долгого словесного спора, ласкательств и угроз правителя, Феодор не склонился на его убеждения, то блаженного обнажили и в течение долгого времени сильно били толстыми плетьми. Когда же мучители перестали его бить, он стал посреди судилища нагой и окровавленный, украшенный перед ангелами и людьми полученными за Христа, ранами. Епарху показалось неприличным это зрелище, но святой сказал:
— Я борец и вышел бороться к врагам за иконы Господа моего, борцы же выходят на борьбу обыкновенно нагими. Если я увижу изнемогающим кого-нибудь из верных, терпящих теперь от вас раны, то тотчас же, вместо него, подставлю под удары свое тело. И этим пополню недостаток его терпения. Вот для чего стою я нагим!
О сильный муж! О свободная речь! О усердие к Богу! После того Феодор с братом снова были посланы в заточение в Афусию913. Кто расскажет злострадания, вынесенные ими на пути и в указанном месте: оковы, бури, голод, солнечный зной, ночной мороз, клеветы, ежедневное умирание и восстания? Кто подробно сочтет новые раны, удары, заушения? Достаточно сказать, что ради Христа они с радостью терпели все эти мучения, вместе с долгим изгнанием.
Прошло два года, и их снова, по царскому приказу, привели в Константинополь и представили на испытание самому царю: ибо очень хотелось ему склонить их в свое зловерие. Что они претерпели в это время, явствует из написанного ими впоследствии послания к Иоанну, епископу Кизическому914. В этом послании они сами повествуют о себе следующее: «Когда нас привели в царский дворец и мы входили в дверь, то царь показался нам очень страшным и дышащим яростью. Множество придворных отовсюду окружили нас, и мы издали поклонились царю.
Он же свирепым голосом и в резких выражениях велел нам подойти ближе к себе и спросил:
— В какой стране вы родились?
Когда мы ответили: «в Моавитской стране»915, — он снова спросил:
— Зачем же вы пришли сюда?
И прежде чем мы успели ответить, он приказал бить нас по лицу. И долго заушали нас тяжкими ударами, так что мы едва не упали на пол и, если бы я не схватился за одежду бившего меня (говорит Феодор), то упал бы к подножию царского престола, но держась за одежду, я неподвижно принимал удары. Когда нас перестали бить, царь снова спросил:
— Зачем вы сюда пришли?
Мы молчали, и смотрели вниз, так как не пришли еще в себя от страданий, причиненных ударами. Тогда царь яростно обратился к близстоявшему правителю и, пылая великим гневом и непристойно бранясь, сказал:
— Возьми их отсюда и, заклеймив их лица, отдай двум сарацинам916, чтобы те отвели их в свою землю.
Невдалеке стоял какой-то стихотворец, державший в руках хартию с написанными относительно нас готовыми стихами.
Царь велел ему прочесть их и прибавил: