Жития Святых (все месяцы)
Шрифт:
— Я принимаю пищу через два дня, — отвечала Евпраксия.
— Прибавь еще один день к своему посту, — сказала игуменья, — и ешь на четвертый день после захода солнца.
Евпраксия приняла этот наказ с радостью.
Евпраксии исполнилось двадцать лет от роду; она возмужала телом и была красива, — обнаруживая знатность своего рода. Подвергшись опять искушению, она сообщила о том игумении, а игумения сказала ей:
— Пойди, дитя, и перенеси эти каменья сюда и сложи их около печи.
Евпраксия тотчас начала носить эти каменья. Среди них попадались большие, которые с трудом можно было бы поднять двум сильным сестрам. Она же их одна поднимала, клала на плечо и несла: она была сильна телом, а еще сильнее послушанием, и ни к кому не обращалась с просьбой помочь ей, потому что тяжелы камни, или потому что она голодна или выбилась из сил, — но с усердием исполняла приказание. Когда же она перенесла все каменья, то игуменья через несколько дней опять сказала ей:
— Нет, нехорошо, что эти каменья лежат около печи, отнеси их опять на прежнее место.
Она ничуть не ослушалась, а снова принялась за дело и тщательно выполняла то, что ей было приказано. Удивлялись сестры такому послушанию ее, терпению и трудолюбию, а некоторые из молодых смеялись, другие же говорили:
— Крепись, сестра Евпраксия, будь тверда!
А она же была весела и пела за работой. Труд ее продолжался тридцать дней, когда игумения приказала ей оставить это дело и послала ее на послушание в пекарню. Она исполняла с великой радостью всякие приказания; иногда сеяла в пекарне муку, месила тесто и пекла хлебы, иногда в кухне варила пищу и колола дрова, иногда в столовой прислуживала сестрам: и ни в каком деле она никогда не заленилась, не ослушалась, не отнеслась небрежно, не роптала, но во всякой службе была добра, послушна, тщательна и терпелива. При всем том она никогда не пропускала обычного молитвенного правила в полночь, ни утреннего пения, ни первого, третьего, шестого и девятого часов; после же вечернего пения она подавала кушанье постницам.
Диавол попытался еще раз потревожить ее ночным искушением. Однажды ночью он явился ей во сне в виде того юноши, с которым она было обручена: будто бы с множеством воинов он пришел похитить ее и насильно тащил из монастыря. Она лежала на своей постели и во сне начала кричать и звать сестер, чтоб помогли ей избавиться из рук похитителя. От ее крика проснулись сестры, сбежались к ней, разбудили ее и стали спрашивать, почему она кричала. Она рассказала про виденное во сне искушение диавольское, и все начали о ней молиться. Так как и снова ее тревожил искуситель, то игумения сказала ей:
— Смотри, дитя мое Евпраксия, как бы диавол не подействовал на твой разум, как бы не пропал труд твой; потерпи еще немного, борись с нем мужественно, и он убежит от тебя.
И Юлия также говорила Евпраксии:
— Сестра, если мы теперь, пока юны и сильны, не станем бороться с нашим врагом и не победим его, то как нам победить его в старости?
Евпраксия отвечала ей:
— Жив Господь, сестра моя Юлия, если прикажет мне игумения, то я не стану принимать пищи целую неделю, пока с помощью Господа, не одержу победы над врагом, искушающим меня.
— Право, сестра моя, — возразила Юлия, — я не могу столько поститься, а ты, если можешь, то хорошо сделаешь; во всем монастыре нет никого, кто бы мог не принимать пищи целую неделю, кроме матери нашей игумении.
Тогда Евпраксия отправилась к игумении и попросила у нее разрешения назначить себе такой пост, чтоб не есть целую неделю. Игумения сказала ей на это:
— Делай всё, что можешь, дитя мое; да укрепит тебя Творец твой Бог и даст тебе одолеть диавола!
И начала Евпраксия поститься по целой неделе, принимая пищу только по воскресеньям и не оставляя в то же время ни монастырских работ, ни услуг сестрам, так что все дивились столь великим подвигам ее. «Вот целый год следим мы за Евпраксией, — говорили некоторые из сестер, — ну, видали ли мы, чтоб она сидела, хоть бы когда ест? нет, и не могли видеть, — только разве когда ночью ляжет отдохнуть на постель, — а то и пищу вкушает стоя».
И все сестры любили ее за то, что она так трудилась и была так скромна, хоть и царского была рода, и молились о ней Богу, чтоб Он даровал ей крепость и спасение.
В числе сестер была одна, по имени Германа, которая, как говорили, происходила от простой и бедной рабыни; она одна не любила всеми любимой Евпраксии: диавол разжигал в ней зависть. Однажды Германа нашла в кухне Евпраксию одну за работой и начала браниться:
— Евпраксия постится всю неделю, а мы не можем; что мы станем делать, если игуменья велит нам так поститься?
Евпраксия возразила ей:
— Извини, сестра, великая госпожа наша велела каждой подвизаться по своим силам, и на меня не насильно возложила этот труд.
Германа, разгневавшись, сказала:
— Обманщица, много в тебе разных хитростей! кто не знает, что ты нарочно это делаешь из стремления к суетной славе, чтоб все видели и хвалили тебя: ты хочешь, чтоб по смерти игумении, к тебе перешел ее сан; но я уверена, ей-Богу, что тебе никогда не начальствовать над нами!
Евпраксия со смирением упала ей в ноги.
— Прости меня, госпожа моя, — сказала она, — согрешила я перед Богом и тобой!
Когда узнала об этом игумения, она позвала Герману и стала ей выговаривать при всех сестрах:
— Раба лукавая и безбожная! какое зло тебе сделала Евпраксия, что ты ей мешаешь в ее богоугодном деле? ты будешь отлучена от церковных служб и трапезы с сестрами, как недостойная!
Евпраксия со слезами долго упрашивала игумению просить Герману и в течение тридцати дней не могла упросить; на тридцатый день Евпраксия взяла с собой Юлию и просила старших сестер похлопотать у игумении о прощении Германы. Игумения позвала Герману и сказала ей:
— Разве ты не поняла, окаянная, какое великое зло мешать кому-либо в добром деле? ты не подумала и о том, что она дочь сенатора, из царского рода, и так смиренна, так отдалась Богу и служить тебе недостойной.
Тогда все сестры стали просить игумению за Герману; насилу умолили ее, и Герману простили. Таким образом, видимый враг на время оставил свою злобу, а враг невидимый, диавол, не переставал бороться с Евпраксией, злобствуя на нее за то, что был побеждаем ее смирением. Так, однажды ночью он навел на нее скверные мирские мечты, чем глубоко смутил ее. Она, как почуяла лютое нападение вооружившегося на нее врага, вскочила с постели, осенила себя крестным знамением и вышла из своей кельи; на дворе, на особом месте стала она, простерла руки свои к небу, вперивши в небо очи и ум, и стояла так молясь день и ночь, ничуть не двигаясь с места, как врытая в землю, сорок дней; в это время она не пила, не ела, не говорила ни с кем, не спала и не опускала рук. В начале ее стояния игумения, узнав об этом, пришла к ней и сказала: