Живая душа

Дмитренко Татьяна

Через пару минут за мной пришли двое из ларца, так что толком обдумать недавние события я не успела. И совсем уж не успела выработать собственное к ним отношение, равно как и стратегию поведения. Чёрт бы с ним, отношением, его я ещё оформлю в мысли и слова. А вот при допросах магами разума единственно правильной стратегией будет истинная правда, разбавленная правдивой ложью, вот и всё! Двое конвоиров широко распахнули дверь и синхронным кивком пригласили меня на выход. Допросная явно находится в этом же здании, не поведут же меня в Большой дом? Что там делать

никчёмной простолюдинке? О, так и есть, всего лишь свернули направо, отсчитали три двери и пожалте, госпожа Экрима, войти.

Давешний седовласый дознаватель кивком выпроводил вон конвоиров, жестом усадил меня на стул, занял своё место за столом напротив и велел положить ладони на стол.

Змейка предупреждающе зашипела. Старикан поморщился, щёлкнул пальцами и моя защитница тут же потеряла голос. Мгновением позже она стекла на стол и свернулась кольцом рядом с моими ладонями. Я погладила золотую головку пальцем и едва не отпрыгнула вместе со стулом, меня словно молнией ударило, даже в глазах потемнело.

— Вели ей не двигаться, — мрачно буркнул старик.

Пожимаю плечами, не в силах слова вымолвить, ибо от полыхнувшего внутри меня взрыва не только уши заложило, но и ощутимо встряхнуло мозги! Как это понимать, спрашиваю я вас?

— Она обладает свободой воли, господин, — горло с трудом протолкнуло слова, — и я не приказываю друзьям.

— Эта железка с магической начинкой внутри твой друг? — дознаватель присмотрелся к безжизненной золотой полоске, — оставим это пока. Рассказывай.

Я откашлялась, созерцая расцарапанные запястья.

— О чём говорить, господин? Многое со мной произошло в этом благословенном доме.

— Вот об этом «многом» и поговорим. Начинай!

Снова-здорово! И я затянула уже ставшую привычной песню о бедной, ничего не понимающей девочке, потерявшей память… Смерть воспитателя, рассказанная с должной патетикой, не скоро завершила долгий рассказ.

Я сбивалась в продолжении разговора дважды, а старик, не подавая признаков нетерпения, молча внимал неторопливому рассказу. В первый раз я сбилась с ритма, когда змейка укусила меня за мизинец, я зашипела и щёлкнула её по хвосту, чтоб не баловала. Во второй раз щиколотку охватила невидимая петля, очередной кусок металла приполз из ниоткуда и устроился на ноге.

Собеседник, как мне показалось, этого не заметил вовсе. Зато он держал в руке мою ладонь, не давая возможности отстраниться и слушал прочувствованный лепет со всем доступным вниманием. По завершении плавного повествования он не задал ни одного вопроса, покивал и отправил меня с тем же конвоем к Мунисе, чем поверг в полное и окончательное недоумение! Я, можно сказать, с жизнью уже простилась, а тут — нате вам, меня вернули в тёплую комнату, велели Мунисе накормить, помыть и сунули ей в руки расписание моих действий на текущий отрезок времени с приказом провожать девочку к лекарю лично и вместе с воспитателем! И следить за точным исполнением перечисленного в списке.

Муниса судорожно присела в знак повиновения, закрыла за конвоирами дверь и обессилено опустилась на мою кровать. Я стремительно обняла бедную женщину.

— Кажется, я втравила тебя в скверную историю, Муниса.

— Что толковать о пустом, надо жить дальше. Да и вина твоя не столь уж велика. Творец всегда даёт человеку не то, что он просит, а то, в чём нуждается, — она потрепала меня по плечу, — ты приляг пока, сейчас посижу немного и принесу обед. Потом помоешься и тобой займётся новый воспитатель, как мне сказали.

— А лекарь?

— Лечение начинается завтра, а пока тебя ждёт обед. И занятия.

— Ну что же, начнём новую жизнь. И давай отложим помывку на вечер.

Воспользовавшись отсутствием Мунисы, я рассмотрела то, что висело на щиколотке. Ну да, очередной слиток металла! Основательный такой кусок синевато-серого цвета, не имеющий веса вообще. И что это? Широкая синеватая лента из неведомой материи, похожей на металл, плотно облегающая щиколотку. Это следилка? Украшение? Снять это… не представляется возможным, по крайней мере, с наскока.

Задрав ногу повыше, я всё пыталась стащить непонятный девайс, до тех пор, пока Муниса, открывшая дверь ногой, не велела прекратить заниматься заведомой ерундой.

— Это метка адепта, оставь… снять невозможно.

— А какие у неё функции?

— Что-что?

— Зачем эта метка нужна?

— Воспитатель должен знать, где ты находишься и чем занята.

Понятно, комсомольско-пионерский привет вуайеристам. Стало быть, подслушка. Но вот подглядка ли? Ой вряд ли, не думаю, что наставнику интересно наблюдать, как я сижу на толчке. Скорее всего, это просто маячок. Кто в своём уме будет вешать дорогое устройство на какую-то мутную девку с невнятными пока способностями? Так что вряд ли эта штука многофункциональна.

Оглядев принесённый поднос, приглашаю Мунису помочь с едой — я столько не съем. Овощи, мясо, снова здоровенный кусище на половину подноса, наставники явно помешаны на мясной пище. И нечто вроде сметаны в высокой вазочке, и (ура!) мой любимый чёрный хлебушек!

А новообразованный чёрный пояс я снимать не стала, пусть металл-защитник так и живёт на пузе, хотя снимать его придётся время от времени — во избежание инфицирования (очень уж плотно поясок прилегает к коже, ещё заведётся какая бактерия). Пусть питается от меня или от того, что служит ему пищей для поддержания формы и сил… и помогает нам с Мунисой существовать в этом странном мире.

…Наставником оказался немолодой (кто бы сомневался) мужик с ампутированной правой рукой, чуть ниже локтевого сустава, вблизи — вылитый шестидесятилетний голливудский звездюк, как же его там звали, из фильма «Жиголо». Поражённая сходством, я не стала таращиться глаза в глаза, мало ли как незнакомец воспримет наглость простолюдинки, зато присмотрелась к моторике. Руку он потерял давненько… Откуда следует? Даже одной рукой этот экземпляр весьма ловко управлялся с окружающим миром, так что недостача конечностей почти не замечалась, а на это требуется много времени, не так ли?