Живи! Разговор с самоубийцей
Шрифт:
Казалось бы, перед нами разные ответы, но они не противоречат друг другу, ибо все перечисленное входит в понятие спасения. Например, стяжание благодати Святого Духа. Человек - это сосуд, который должен быть чем-то наполнен. Вакуума нет. Свято место пусто не бывает — гласит народная пословица.
Есть состояние света, есть состояние тьмы. Но не может быть так, чтобы не было ни света, ни тьмы. Чем больше света, тем меньше тьмы. И наоборот: если не Дух Божий, значит, другой дух.
Бог создал нас как храмы Божий, чтобы вселиться и быть в нас. Душа человеческая тоскует по Божиему Духу. Если человек
Ведь храм может использоваться как овощехранилище и т.п., хотя внешне остается храмом. Когда человек не наполнен Духом Божиим, то его можно сравнить с теми самыми храмами, которые мы видели еще до 1980-х годов, в которых были клубы и склады. И это беда.
Можно привести такой пример. Шарик нужно надуть. Если я его надую сам, он будет висеть на ниточке и, как его ни подбрасывай, все равно упадет на землю. А если его наполнить гелием, то он уже рвется в небеса. А внешне — один и тот же шарик.
Так и человек: если он не принимает в себя Духа Божия, а напитывает свою душу только ценностями земными, то его можно уподобить тому шарику, который накачен обычным воздухом. У него тоже есть в жизни взлеты и радости, но это все равно рушится, теряется, уходит. А если в человеке есть место Духу Святому, то он, как шарик, наполненный гелием, стремится вверх, как его ни дергай вниз.
То же самое — обожение, т.к. человек изначально призван соединиться с Богом. И его задача не только в том, чтобы быть хорошим, но в том, чтобы стать человекобогом.
Преподобный Афанасий Великий сказал: «Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом». Святитель Василий Великий произнес жестко: «Человек — это скотина, которая призвана быть богом».
Но если он это свое призвание не осуществляет, оставаясь скотиной, то его жизнь безрадостна. Он может построить себе прекрасные дворцы, заработать, украсть или выиграть массу денег, обустроить свое существование всеми благами, но подлинно счастливым не станет.
Мы, священники, это хорошо знаем. Как много к нам приходит людей, у которых есть все, о чем только можно мечтать, и которые не рады своей жизни, их одолевает тоска. И как много тех, кто живет достаточно скромно и скудно, но при этом пребывает в радостном состоянии! Потому что в них живет Дух Святой.
Обожение дает нам уверенность в том, что наша жизнь вечна. Мы говорим, что есть та жизнь, но нам возражают: «А ты там был?» — «Нет, не был»,— «А что же тогда говоришь?» Дело в том, что если христианин живет в Духе Святом, то он чувствует эту вечную жизнь, ощущает себя бессмертным.
Действительно, когда Бог вселяется в христианина, он становится похожим на Творца, т.е. сквозь него как бы светится образ Божий. Ничего другого про этого человека, как «сияющий», не скажешь. Условно Церковь это изображает на иконах в виде нимбов вокруг головы святых.
Вернусь к тому, с чего начал. К любви. Как узнать, что человек в Духе Святом? Пребывающий в любви пребывает в Боге (1Ин. 4:16). Поэтому тот опыт, о котором я откровенно рассказал, и который мы видим, в том числе в книгах, в жизни других людей, это и есть предвкушение того, к чему мы можем прийти, если выберем правильное направление движения.
Можно представить следующую ситуацию. Есть некое вкуснейшее блюдо, и тебе говорят: «Знаешь, у тебя будет возможность его съесть, а сейчас я дам тебе щепоточку, чтобы ты только попробовал». И вот ты чуть-чуть пробуешь. Как же это вкусно, как прекрасно, ничего вкуснее ты не ел! «А можно мне еще?» Тебе отвечают: «Ты должен потрудиться в своей жизни, и в конце концов будешь есть столько, сколько хочешь. И, самое главное, ты никогда не пресытишься, потому что этим пресытиться нельзя». Это — любовь.
Самоубийство — это все, что угодно, но только не любовь. Это антилюбовь, проявление эгоизма.
Кто-то скажет: какой же тут эгоизм, ведь человек, наоборот, от себя отказывается. Мне кажется, что самоубийство — это крайнее проявление порочной, ложной любви к себе.
Бывают примеры убийства на почве любви. Мужчина любит женщину, но ему не нравится, как она поступает с ним, и он ее убивает. И думаешь: как же любовь может быть такой?
С другой стороны, понимаешь: дело в том, что эта любовь — неправильная, извращенная, искаженная, которая и приводит к убийству. Убийство самого себя иногда сродни такому чувству.
В некоторых случаях причина в том, что человек слишком «носится» с самим собой.
Святые говорят, что про себя вообще надо забыть. Забывающий себя обретает себя. А если человек на себе зациклен, это в конечном итоге приводит к тому, что он сам себе становится невыносим.
– Батюшка, как сделать первые шаги к спасению людям, которые стоят на грани жизни и смерти? Могли бы Вы дать практический совет?
– Я знаком с теми, кто думал о суициде, но какая-то сила, будем надеяться, это их Ангел Хранитель, приводила их в храм. Человек приходил и говорил: «Батюшка, я уже все решил, но в последний момент захотелось прийти в храм и поговорить».
Практический совет — прийти в церковь и побеседовать со священником. Потому что иногда достаточно маленького поворотика, чтобы человек отошел от мысли о самоубийстве, чтобы прошло это болезненное внутренние состояние, или чтобы оно уже не имело такой интенсивности.
Пусть это будет не исповедь. Пусть вы скажете: «Я и в Бога-то не верю». Все равно встреча со священником может многое изменить. Расскажите ему о себе все, что только можно. А дальше уже есть надежда. Люди приходили и до сих пор живы...
Живите!
Обращения к самоубийцам
Полтора года назад я серьезно заболела и, подумав, что ситуация никогда больше не изменится к лучшему, что я не выздоровлю, дважды пыталась покончить с собой.
Мне тогда казалось, что в жизни больше никогда не будет ничего светлого. Ни любви, ни понимания, ни радости, ни успеха. Я думала, что никто меня не понимает, что я никому не нужна.
Я поняла, что это не так, в тот момент, когда услышала неподдельный ужас в голосе друга, который узнал о том, что я чуть не отправила себя на тот свет. Мне стало очень стыдно, и я разрыдалась. Со слезами из меня вышла моя боль.