Живопись слова. Стихи и картины

Автопортрет. 2007

Марина Бояркина – архитектор. Это очень важно для понимания ее творчества, представленного здесь. Архитектору нужно задумать, а затем возвести творение, которое своим внешним видом будет радовать Творца, природу, питать глаза людей гармонией. При этом внутри это творение должно быть не только эстетично, но и детально продумано с точки зрения конкретной функциональности. Внешнее и внутреннее необходимо совместить как единое целое, будто каждый раз придумывая ленту Мёбиуса новой конструкции. Поэтому архитектор в идеале – и маг, и ученый,

и художник. Человек могущественный и отважный, он обладает многими умениями и талантами. Так, собственно, и считалось веками. Оттого совсем не удивительно, что Марина Бояркина – универсальная личность, ее стихи и ее картины еще раз свидетельствуют об этом.

Находя соответствие или, наоборот, несовпадения между двумя разнородными стихиями – текстами и картинами, вдруг оказавшимися рядом друг с другом, – мы имеем возможность наблюдать за их взаимодействием. Может быть, от слов краски станут ярче, или, наоборот, от пейзажа стихотворение приобретет новый смысл. Это очень интересно. Надо отдать должное смелости Марины, ее дерзости: трудно оперировать двумя разными пространствами искусства, поэтическое слово и живописные образы – это слишком разные краски на палитре творчества. Так что нам предоставлена возможность наблюдать за редким экспериментом.

Сейчас, когда очевидно, что общественные институты не в состоянии сформулировать идеи, которые вселили бы в нас надежду на изменение жизни к лучшему, люди сами, стихийно берут на себя задачу сделать так, чтобы в этот мир снова можно было верить, восхищаться им. Сделать так, чтобы мы могли сохранить достоинство и любовь. Это возможно в том числе через искусство; и многие сегодня уже взрослые люди обращаются к искусству: они начинают заниматься живописью, танцевать, петь, привнося кванты недостающей красоты и смысла в общее жизненное пространство.

Но некоторые, как Марина Бояркина, занимаются построением гармонии всю жизнь. И в профессии, и в «вольном» творчестве. Для себя и для окружающих. Ей изначально были даны способности и воля, необходимые, чтобы остаться верной своему призванию. Надо быть очень стойким человеком, чтобы, не всегда получая поощрение общества, продолжать идти по собственной дороге. Кто не пробовал так поступать – творить искусство только по «заказу» собственного сердца – не знает, что иногда это тяжело. Художник, поэт часто платит чувством большого одиночества за свою решимость проявлять для нас то, что чувствует и видит лишь он один.

Но награда неизмеримо выше!

Творчество – это дар и благословение, прежде всего. Это радость, удовольствие, которыми Марина, щедро и доверчиво, делится с нами, позволяя пережить вместе с ней мгновения волнения, которые она воплотила в красках и в словах. Спасибо ей за это.

Елена Селестин, писатель Мой белый рыцарь Стоит у входа, Обняв руками Лик небосвода. <…> Заметалась листва, И, в преддверии ливня, Быстрый сумрак густой Жадно землю обнял… И взметнулись глаза Поволокой тоскливо, Ожидая хоть каплю Непоседы дождя. Я привык к его плоти, Что так молчалива. Шелестя об успеньи Всех бед и забот, Все он смоет, тот дождь, Не спеша и лениво, Капли с кисти стряхнув, Тихо в землю уйдет…

1982

Троицк. Туман. Акварель, 30х40

Я не хочу быть волчицею, Крадущей от жажды ягненка. И не хочу быть овцой, Жующей траву на лугу, И потому ей пользующейся Без всяких на то оснований. Я знаю, чего мне хочется: Чтоб радость не стала жертвою И чтобы трава безмолвная Сказала: «Не ешь меня!» Я просто слуга у времени, Но мне даровано большее — Я тоже живу и надеюсь, Что стану любимой травой Когда-то у ног любимых… …над нами плывут облака, Их бег, незаметно-возвышенный, На каждого блик кладет И каждому слепок дарит И жизни его, и судьбы.

1989

Тигр. Акварель, 80х72

Скажи мне, раковина морская, Где мой любимый пропадает? Во сне, в каком он сне, В какой он дымке тает? И снег каких полей Ему дышать мешает? Какая пыль земли Его теперь ласкает? По ребрышкам твоим Он проводил рукою… Скажи мне, не солги Всей правдою морскою! Заведомо внутри Мое хранишь ты сердце, Лиловой простотой Изящно обнажив, — Скажи мне, не солги. Мне никуда не деться! О, нет, не говори! О, мой любимый жив?!!

1987

Воспоминания о Египте. Акварель, 50х70

Уже спокоен тихий сад, И на ветвях его аллей Играет ветер невпопад Свирелью синею своей. Уж пролетела суета Тех дней парчовых сухолистья, И уж проснулась нагота — Дитя божественное кисти. На хрупких ветках облака. Здесь дивно все. И нет теней… И воздух густ. И здесь пока Я помечтаю без людей… Вдруг так душа оголена, Мне здесь бы плакать и смеяться. Стоять бы молча – здесь. Одна. Одною снега дожидаться…

23 сентября 1981 г.

Осенняя прогулка. Акварель, 42х60

Жизнь состоит Из перемены костюмов Одних и тех же событий. Сегодня я ходила в шляпке флирта. А завтра в сутане раскаяний, Молитв и послушания смиренницы. Потом молва камчою отстегает, Я буду голою (простите, обнаженною) Назло всему махать, трясти Кровавой красной тряпкою стыда… Усталость обернет меня в свой саван И прочно спеленает мне желанья, Одна лишь только просьба о покое… Назавтра снова женщиною буду, В тугом корсете, страусовых перьях, И тихо песни мне мяукать будет Восточный сладострастный паж… Кто ж мне судья, Покуда я в фаворе, С самой собой в прекрасно-розовом ладу? Красива я? Страшна? Ни с кем не спорю! И рифма вновь рождается — Приду!