Живописец смерти

Сантлоуфер Джонатан

— Молодые художники получают огромное удовольствие, когда сами себя подстрелят в ногу. Верно, Уилли?

Сантасьеро этого тоже не понял, но реплика предназначалась Уилли.

— Надеюсь, вы приедете летом на мою выставку в Музее современного искусства? — спросил он, на этот раз заслужив от Скайлера одобрительный кивок.

Чарлин Кент в черном облегающем костюме из эластичной лайкры, от середины бюста до середины бедра, оторвалась от беседы с двумя коллекционерами-европейцами и направилась к Уилли. На ногах — потрясающие

зеленовато-лимонные туфли-лодочки.

— Массимо. — Она протянула руку.

Итальянец несколько мгновений задумчиво ее рассматривал.

— А, синьора Кент. Здравствуйте. А я вот только что принял приглашение Уилли Хандли посетить его выставку в Нью-Йорке в музее синьора Миллса.

Чарли поморщилась. Ей очень не понравилось, что он назвал Музей современного искусства музеем Миллса.

— Заодно посмотрите новые экспонаты в моем музее. А потом мы вместе поужинаем. Вы, я и Хандли. — Она подмигнула Уилли.

В зале возникло небольшое волнение. Это появилась Кейт в белом вечернем костюме и туфлях-лодочках на тонких каблуках. Она была великолепна.

Уилли отошел от Скайлера Миллса и присоединился к нескольким мужчинам и трем официантам, которые ее окружили. Маркарини и Пассатта не знали, в какую сторону смотреть.

— Синьора Ротштайн, очень приятно вас видеть. — Массимо поцеловал Кейт в щеку и медленно прошелся взглядом по ее телу сверху вниз. — Вы сегодня просто bellissima^[52].

— Grazie, — сказала Кейт, поднимая с подноса «беллини».

Наконец дошла очередь до Уилли.

— Как дела? — прошептал он, целуя ее.

— Прекрасно, — ответила Кейт.

Массимо взял ее за руку и начал представлять всем, кому считал нужным. Кейт улыбалась, произносила какие-то слова, а в голове постоянно вертелась одна мысль.

Он здесь. В Венеции. Наверное, сейчас в этом зале. Но действовать, конечно, не станет. Обстановка неподходящая. Чтобы превратить меня в святую, нужен интим. Здесь такого быть не может. А что касается деталей, то Живописец смерти проявляет особую педантичность.

Прошел час, потом другой. Напряжение не спадало.

— Кейт! Ты потрясающе выглядишь! — Рядом стояла давняя нью-йоркская знакомая. Кожа ее лица была неестественно натянута и блестела из-за многочисленных подтяжек. — А где же твой красавец муж?

— К сожалению, Ричард приехать не смог. Слишком много работы.

— Перестань шутить, Кейт. Я его сегодня видела.

— Это невозможно.

Знакомая наморщила нос — настоящий подвиг, если учесть натянутую кожу.

— Я уверена, что это он.

— Нет, такого быть не могло. — Ричард в Венеции? — Он сейчас дома, работает.

Кейт вся подобралась. Вдруг он действительно здесь? В сознании

вспыхнули сначала поблескивающая на полу запонка, потом Пруитг, мертвый в ванне. Кейт провела рукой по лбу. Жарко. Не нужно было поглощать в таком количестве этот напиток. Вот, пожалуйста, воображение разыгралось. Разве можно подозревать Ричарда, что он тайком приехал сюда и где-то скрывается? Абсурд какой-то.

— Это невероятно, — произнесла она нарочито спокойно.

Знакомая пожала плечами:

— Очевидно, я ошиблась. Он стоял на другой стороне площади.

Кейт попыталась улыбнуться, но не смогла. К ней протиснулся Уилли.

— С меня довольно. Хочу прогуляться. Пойдем со мной?

Кейт уже начала двигаться к выходу, но ее остановил Массимо, крепко схватив за запястье, и принялся на своем корявом английском тараторить что-то насчет итальянского искусства и его связи с итальянской кухней. Кейт слушала и совершенно ничего не слышала. Уилли был уже на полпути к дверям, а ей хотелось с ним поговорить. Удобного момента пришлось ждать целых пять минут. Наконец она сумела освободить руку от железного захвата итальянского музейщика и пробормотала:

— Простите.

Кейт направилась к выходу, Маркарини и Пассатта двинулись за ней следом.

Морин Слаттери была на верху блаженства. Здешняя пена для ванны пахла фантастически. Теплая мыльная вода приятно обволакивала усталое тело. Она лежала на спине и любовалась дорогой сантехнической арматурой, узорчатыми мраморными стенами, полом, резвящимися херувимами на потолке. Если бы не пистолет, который лежал рядом на краю широкой мраморной раковины, Морин никогда бы не поверила, что это все на самом деле. Даже не вспомнила бы, что она полицейский.

Морин Слаттери засмеялась, закрыла глаза и опустилась в воду по подбородок. В следующей реинкарнации ей очень хотелось вернуться в этот мир в образе Кейт Маккиннон.

Уилли нигде видно не было.

Кейт расстроилась еще больше. Ей так хотелось с ним прогуляться. Она посмотрела на часы. Поздно. Пора возвращаться к Слаттери.

— Пошли в отель, — сказала она телохранителям. Пассатта кивнул, Маркарини закурил сигарету без фильтра, и они направились от Музея Пегги Гуггенхейм к мосту Понте дель Академия, где перешли на другую сторону Большого канала.

На улице стало холодно и туманно. Луна изредка прорывалась сквозь облака, высвечивала какую-нибудь архитектурную деталь и исчезала. Голова Кейт тоже была вся наполнена туманом. Она поежилась. Луна выглянула в очередной раз и осветила канал, сделав его похожим на аллею в парке. Они прошли еще по одному маленькому мостику, держась за влажные металлические перила. Кейт остановилась. Вгляделась в туман.

— Ребята, вы ничего не слышали?

— Что именно, синьора? — спросил Маркарини.