Живой
Шрифт:
Девушка тоже подошла к решетке. До нее было метров десять, но лица разглядеть не получалось.
– Лина. Я здесь уже месяц, наверно. Со счету сбилась. Думала, с ума сойду, даже поговорить не с кем… Плохо радоваться чужому горю, но я счастлива, что теперь появился ты.
Андрей скрипнул зубами, но промолчал. Вернулся, сел на койку, подпер голову руками, облокотившись о колени:
– Меня загребли за то, что долго живу. А тебя?
– Не знаю. – Она тоже села на койку. – Просто не повезло.
Андрей ощупал
Интересно было бы посмотреть, как устроен бункер, но, понятное дело, этого ему никто не позволит, чтобы инфекция не просочилась. Он, скорее всего, в помещении вне бункера, и лаборатория, где работают с зараженными, тоже отдельно. Андрей обратился к девушке:
– Зачем ты здесь? Что они делают?
Она дернула плечом:
– Раз в неделю берут кровь. Ждут, когда буду мутировать, чтоб сравнить анализы до и после. У меня там, – она мотнула головой наверх, – остались двое детей. Умерли уже, наверное, кому, кроме меня, они нужны?
– У меня тоже. Сын. Что это за место? Как отсюда выбраться? – Он резко поднялся, но закружилась голова и пришлось садиться.
– Не знаю, меня везли в закрытом кузове. Там, за дверью, – длинный коридор и много железных дверей, но они там не живут. Их логово где-то в другом месте.
– На выезде что?
– В смысле?
– Как отсюда выйти на поверхность?
– Через ворота, тоже железные, толстенные. Как их открыть, не знаю. Вроде они в стороны разъезжались.
– Ясно. Спасибо, Лина. Хотя, конечно, ничего не ясно.
Мутант продолжал бесноваться, трясти стальные прутья и истекать слюной. Девушка кивнула на него:
– Он достал уже. Если не двигаешься, успокаивается, но стоит встать, и начинает беситься. Два раза в день сюда приходит чистый, кормит нас. Мута скоро убьют, как и двух предыдущих. А ты старый, совсем взрослый, давно таких не видела.
Андрей наконец сфокусировал взгляд и рассмотрел собеседницу. Молодая, лет восемнадцать-двадцать. Длинные спутанные волосы, лицо сердечком, как у Светки, огромные анимешные глаза, губы бантиком. Симпатичная. Девушка сунула пятерню в волосы и шумно почесалась.
Возможно, он не мутирует никогда, но новость, за которую любой душу бы продал, не радовала. Долгая жизнь не радует, когда на твоих глазах гибнут те, кого ты любишь. Но с другой стороны, если он невосприимчив к вирусу, значит, есть и другие. Интересно, его дети унаследуют эту чудесную особенность или нет? Витька…
Андрей невольно улыбнулся, а потом улыбка сошла с его губ. Наверное, этот вопрос и чистых будет интересовать, а значит… Тьфу! Подселят эту вшивую девчонку. Или вообще никого подселять не будут, в современных условиях оплодотворение производят без прямого участия мужчины.
Что-то ты, Андрюха, не горишь желанием помочь человечеству. А ведь до чего круто – стать Адамом нового мира! Ходи себе по свету, оплодотворяй женщин, они в очередь выстроятся, чтоб заполучить здоровых детей…
Не такого он желал. Вспомнился сосед в Саратове, Олежа Мещеряков. Взрослый мужик, за сорок, но вся его жизнь сводилась к тому, чтобы снять малолеточку и развести на постель. Ему понравилось бы работать быком-осеменителем, когда вокруг одни нимфетки.
– Сейчас день или ночь? – поинтересовался он.
– Скоро ужин будет. Потом свет выключат до завтрака.
– Н-да, серьезнее, чем в тюрьме, там хоть на прогулку выводили.
Дверной замок грохнул, как выстрел, аж мутант заткнулся и забился в угол клетки. Появился человек в противочумном костюме, только вместо шлема на нем был противогаз, с двумя оцинкованными ведрами. Хотя до камеры девушки было ближе, он направился к Андрею, проговорил, ставя ведро на пол:
– Отойди к краю помещения, руки заведи за голову.
– А сесть на кровать можно? – Андрей уселся, сплел пальцы на затылке. – Я ж не мутант, бросаться не буду. Вы ж меня потом побьете, а оно мне надо?
– Надеюсь, ты понимаешь, что сотрудничать с нами для тебя же выгодно. Не говоря о том, какую ценность ты представляешь для человечества.
Чистый вытащил из ведра глиняный горшок наподобие тех, где готовили жаркое, сверху положил два куска хлеба, поставил еду за решетку.
– Скажите, а я один такой? – спросил Андрей, опуская руки.
– Не один. Была еще девушка и ее отец… Точнее, мужчина был иммунным.
– А девушка?
– Мутировала в семнадцать. Хотя была его дочерью. Я их не видел, это лаборант рассказывал, между бункерами есть связь, эти люди жили не здесь, в другом месте.
Вот и скверные новости. Витька тоже мутирует. Значит, надо продолжать бороться. Если понадобится – сотрудничать с чистыми, всеми правдами и неправдами заполучить сыворотку. Если у них получится ее добыть. Сколько «если»! И Кирилл, и другой чистый, тезка, говорил, что победить вирус невозможно.
Андрей медленно взял горшок, открыл крышку, отмечая, что он не глиняный, а сделан из плотной резины. Там была кашица, пахнущая пшеницей и какой-то химией. Он невольно поморщился.
Наблюдающий за ним чистый уточнил:
– Клетчатка и необходимые микроэлементы с витаминами. Мы так питаемся, нам нельзя необработанную пищу с поверхности.
Андрей ковырнул кашицу ложкой и спросил:
– Хотелось бы знать твое имя, ведь нам предстоит долго сотрудничать.
– Карен, – ответил чистый. – Я не ученый, я буду просто за тобой присматривать. Завтра придет Лев, вот с ним и налаживай контакт.