Живущие в нас (сборник)

Дубянский Сергей

– Зря, – психолог вздохнул, и было непонятно, то ли он расстроился оттого, что не сможет помочь больному, то ли ему обидно терять кредитоспособного клиента. Он встал, прошелся по кабинету, обдумывая окончательное решение, и, наконец, остановился перед Мишей, – выбирать, конечно, ваше право, но должен предупредить, что пускать такой случай на самотек нельзя. Один англичанин-лунатик, к примеру, встал среди ночи, оделся, сел в машину, проехал несколько миль до дома тещи, взломал дверь, взял нож, убил ее и лег спать прямо у нее же в холле. Английский суд оправдал его, признав на тот конкретный момент, невменяемым, но наш вряд ли оправдает, – видя, что Миша упрямо молчит, психолог беспомощно развел руками, – кроме науки, в которой, как вы

говорите, разуверились, в мире есть лишь одна действенная сила – религия. Не доверяете мне – сходите в церковь. Если вас больше устраивает объяснение, что в вас вселился бес, верьте в это. Попробуйте изгнать его. Иногда помогает. В принципе, священники – те же психоаналитики, только одеты в рясы.

– Извините, что вытащил вас в выходной, – Миша поднялся, – я вам что-то должен?

– Бросьте, – врач махнул рукой, – вы ж от помощи отказались.

– И на том спасибо, – Мише вдруг стало жаль Якова Самуиловича – он выглядел таким искренним …а, с другой стороны, за что его жалеть? Если б он правильно оценил ситуацию, можно было б сразу выкинуть это зеркало… блин, зеркало!.. – сообразил Миша, – может, у меня тоже от него крыша едет? Я ж вчера полдня смотрелся! А если в нем, правда, какая-то дьявольская сила?.. Хорошая мысль – сходить в церковь. Зеркало можно освятить. Выбрасывать такую вещь, вроде, как жалко…

Оказавшись на улице, Миша огляделся, прикидывая, где находится ближайшая церковь, и решил, что это – Воскресенская, потому что проезжая через центр города, он постоянно слышал призывный звон ее колоколов. А до перестройки в ней располагался склад «Ростекстиля», и советские люди с вожделением и завистью взирали на его закрытые ворота. …Интересно, со сменой профиля выросло ли число желающих попасть внутрь?.. Сейчас проверим…

Подходя к церкви, Миша даже не представлял, как и о чем станет говорить со священником, ведь это не психолог, старающийся прикинуться вашим лучшим другом, и поэтому способен переварить все и в любой форме. В религии весьма ревностное отношение к ритуалам; без их соблюдения с тобой и разговаривать не станут. По крайней мере, так думал Миша, разглядывая архитектуру храма, но просто стоять смысла не имело – никто не пригласит его зайти, чтоб поделиться своими проблемами.

У входа в храм, Миша решил перекреститься, но так и не вспомнил, как это делают – слева направо или наоборот?.. (Если, вообще, это имеет значения для Бога). Спросить было некого, и он шагнул в уютный полумрак, образованный желтоватым дрожанием свечей. Массивные люстры, нависавшие над головой, видимо, предназначались для каких-то особых дней. …Конечно, электричество надо экономить – перед Чубайсом все равны, будь ты бог или дворник… – еще он подумал, что святые похожи на театральные маски, волей опытного осветителя возникающие из темного небытия сцены. А наверху… (он задрал голову) бесконечный мрак, заменяющий собой голубизну неба.

Жуткое ощущение собственной малости перед поднимающейся ввысь тьмой заставило Мишу остановиться. Первый раз в жизни он попал в церковь, и здесь ему не нравилось. Единение с радостью и торжествующим добром, столь страстно описываемое верующими, не приходило; даже наоборот, и Миша вернул взгляд к тусклому свету свечей.

Церковь была пуста. …И что я должен делать наедине с непонятным для меня богом? Как объяснить ему, чего я хочу, если сам не понимаю этого?.. Вернуть все, как было раньше? Но раньше Вика никогда не говорила, что я «великолепен», да и с Виктором мы никогда не сидели, вот так, на равных – всегда я приезжал в гараж с проблемами, и потому чувствовал себя вечно обязанным. Тогда что? Оставить все, как есть? Но для этого не надо никого ни о чем просить, ведь моя новая жизнь уже существует как данность. Вот бы только

соединиться с ней, ощутить в ней себя!.. Только поймут ли меня картинки, возомнившие себя богами?..

Тем не менее, Миша двинулся вперед, периодически останавливаясь, чтоб получше разглядеть портреты, но ни один из них не вызывал желания обратиться к нему.

…Почему так? – подумал он, – миллионы людей находят в них что-то, иначе б не настроили по всей земле столько храмов, а я не нахожу. Интересно, я такой глупый или такой умный?.. Я ж не атеист, в принципе. Я прекрасно отдаю себе отчет, что должна существовать высшая сила, создавшая мир и курирующая его дальнейшее развитие, но, вот, это!.. Вот, это!.. Это!.. – поворачивая голову из стороны в сторону, он будто пытался охватить взглядом весь божий дом, – это все меня не впечатляет. Значит, во мне сидит какая-то другая вера, невыразимая ни словами, ни подобной бутафорией. А, вот, что это за вера?..

Миша почувствовал, что ему становится жарко и душно, к тому же, такой приятный поначалу сладковатый запах сделался вдруг тошнотворно приторным; срочно захотелось на воздух.

Почему он не вышел наружу, как все нормальные люди, Миша и сам не знал, но он стал пятиться, словно опасаясь удара в спину. Наверное, со стороны это выглядело нелепо, благо, потешаться над ним было некому… вдруг он услышал голос. Вздрогнул, хотя голос принадлежал явно не Хозяину Дома. Это был тихий женский голос, и повернув голову, Миша увидел монашку, своим черным одеянием сливающуюся с общим фоном. Она стояла в дальнем углу за небольшим прилавком со всякой церковной атрибутикой. Миша подумал, что цепочки и крестики разложены совсем как в ювелирном магазине.

– Изыди, нечистый… – повторила монашка зловещее.

…Конечно, ведь кто-то должен присматривать за всем этим, иначе растащат в пять секунд, – сообразил Миша. Испуг мгновенно прошел, но сама его фраза заинтересовала.

– Это вы мне? – он остановился перед монашкой.

– Тебе, ирод.

– А почему я «нечистый»? – Миша хотел добавить, что все у них тут слишком по-человечьи, а не по божьему, но монашка не дала ему заняться философией.

– Потому что только бесы выходят из церкви задом.

– Да?.. – Миша удивился, – я не знал, извините.

– Молись, чтоб Бог простил, чтоб избавил тебя от бесов…

Мише стало смешно. Он вспомнил фильм, где из девочки изгоняли дьявола, и представил свое, искаженное с помощью компьютерной графики лицо.

– И как же избавляют бесов?

– В Евангелие от Луки сказано, – монахиня подняла указательный палец, – «…когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени, и в одежду не одевавшийся, и живший в гробах. Увидев Иисуса, человек вскричал, пал перед Ним и сказал: что Тебе до меня, Иисус? Не мучь меня. Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, потому что много бесов вошло в него. Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы попросили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, выйдя из человека, вошли в свиней и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло».

– Вот и здрасьте, – Миша развел руками, – а зачем тогда все это? – он обвел взглядом иконы и горящие вокруг свечи, – они ж должны иметь какую-то силу или нет?

Вообще, в данный момент Миша чувствовал себя достаточно уверенно. Его реалистическое понимание жизни подсказывало веские аргументы против шаткой теории, основанной на притчах и примерах тысячелетней давности, которые невозможно проверить. Для себя он уже решил, что не найдет здесь ничего полезного (так же, как у психолога, тоже пытавшегося подогнать жизнь под стандарты теории. Прав был Яков Самуилович только в одном – в психологии и религии, действительно, много общего).