Живые души (limited)
Шрифт:
Конечно, не сразу было ясно, что могла бы значить эта фраза. Однако когда я приоткрыл мягко-знакомую дверь, появившуюся весьма вовремя, меня почти сразу поглотило тропическое тепло. И тогда в голове вдруг всё мгновенно стало на свои места. Хотя бы на какое-то время.
IV
Окажись я на вилле в Таиланде во сне, то, наверное, ничуть бы не удивился. Сначала мне и правда чудилось, что всё происходящее со мной – одна длинная, волшебная дрёма. Кадры, медленно сменявшие друг друга, рисовали размытую картину, представавшую передо мной будто бы вовсе не наяву.
Как только я отпустил тёпло-приятную ручку двери, яркое солнце на время заполнило собой всё. Окружающее меня пространство словно утонуло
Южные ветра щекотали меня на самом деле. Здесь и сейчас – в знакомом мне прошлом. А ещё я в мельчайших подробностях мог разглядеть даже крохотную песчинку. На устах таял хорошо узнаваемый ласковый морской бриз. На какое-то время я просто закрыл глаза и наслаждался удивительным ощущением тропической свободы, несравнимой ни с каким-либо другим чувством. «Никто не может забрать у меня эти солнечные лучи и тепло…» – колыхались блаженно и неспешно мои мысли.
Я мирно стоял и слушал дыхание моря. Моё упоение длилось необычайно долго. Я не знал, сколько времени прошло, но будто бы нащупал пульс текущего… Я бы даже сказал – осторожно бурлящего мгновения. Моё физическое воплощение словно растворилось в секундах и минутах, лениво толкающих стрелки на часах.
Душа парила и трепетала.
Моя искренне-тихая радость дышала до тех пор, пока ко мне не нагрянуло важное осознание от неспешно просыпающегося разума. Я вдруг ощутил всем телом, что значительно уменьшился в размерах. Непросто было свыкнуться с тем, что мои руки и ноги выглядят как тонкие прутики. Но в то же время в таком состоянии я чувствовал неописуемую легкость бытия и приятную невесомость. Не могу сказать, что в далеком, известном мне будущем я стал толстяком или хотя бы в меру упитанным подростком – но сейчас – в этом воспоминании – мой внешний вид изменился до неузнаваемости. И теперь я смотрел на всё вокруг снизу вверх. Мир точно гордо глядел на меня с высокого плеча, а я – робко помахивал ему рукой. Мол, смотри, я тоже существую, и когда-нибудь стану достаточно большим для того, чтобы ты мог хорошенько разглядеть меня!
Я снова ощутил себя ребенком. И лишь в это мгновение осознал, что означала фраза из записки, оставленной на моём письменном столе в самом начале приключения. Имелось в виду, что я перенесусь в прошлое для того, чтобы наполнить страницы книги ценными воспоминаниями, но изменить ничего в собственной биографии я не мог. Ну или же, по крайней мере, лучше не стоило подходить таким образом к решению поставленной задачи. Вовсе не хотелось проверять, как станет выглядеть моё будущее, если здесь – в прошлом – я поступлю иначе – то есть не так, как всё уже сбылось однажды. Я не из тех безрассудных смельчаков, кто любит эксперименты ради непредсказуемых результатов.
«Кстати, если говорить о книге. Где же она? Где «Живые души»?» – с волнением подумалось мне. Я огляделся. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что я уже прошел через дверь нашей виллы и каким-то образом очутился на пляже в Таиланде. Вместе со своей семьей – бабушкой и мамой. Отец работал – утром он частенько «закидывал» нас к морю, отвозя с ветерком на мотобайке, и забирал уже вечером.
Занять лежак было очень даже непросто, но, видно, в тот день нам всё же удалось совершить невозможное. Рядом с тенью зонтика устроилась поудобнее ещё совсем молодая мама в тёмных очках. На море она практиковала своё любимое пляжное занятие – загорала, на время отодвигая все препятствия, мешавшие раскаленному солнцу достигнуть её кожи. Снова удивившись своей лёгкости, я бесшумно пробежал мимо неё и приблизился к нашему сегодняшнему месту обитания, обнаружив возле маленький рюкзачок – с вышитым на нём Молнией Маккуином. Вообще, честно говоря, этот приключенческий ранец перекочевал сюда из моего далекого будущего. И даже не только из моего. Уж если быть точным – из нашего будущего. Говоря «нашего», я, конечно же, имею в виду своего младшего брата.
Портфель тех самых грядущих дней, жаждущих быть внесенными в книгу воспоминаний, появился у него совсем недавно. Тем самым летом – в котором я пребывал до известной катавасии, начавшейся с возвращения в прежние времена ради великой цели. Тогда, когда мы покупали рюкзак, переход из одного случившегося мгновения в другое под модным названием «путешествие во времени» ещё не представлялся мне возможным. «Приятно осознавать, что я действительно пришел сюда из будущего… То есть – наверное, из настоящего…» – нашёптывали мне простую, но в то же время запутанную истину крутящиеся в голове мысли, безостановочно бьющие ключом Божественной мудрости.
Но каким бы красочным ни было моё прошлое, никогда не хочется терять главный ориентир на «сегодня». «Всегда есть «здесь» и «сейчас», и их ничем не заменить», – размышлял про себя я, торопливо стягивая молнию рюкзака вниз. Покопавшись в межвременном багаже, я обнаружил вещь, о которой беспокоился в этот миг, пожалуй, больше всего на Свете. «Живые души» были целы и невредимы, а количество страниц с моим кривоватым, но разборчивым почерком постепенно увеличивалось. Подержав книжку в руках, я не отдал себе отчёта в том, что она уменьшилась до детских размеров. Наверное, потому что я сам был ребёнком в этом воспоминании.
Такая картина меня более чем устраивала. Успокоившись и осознав, что писательское дело успешно начато, я счастливо побежал обратно – к величественному морю, оставляя за собой мокрые следы на зыбком песке. Безграничная вода царила повсюду и казалась чересчур огромной для того, чтобы отыскать в ней глазом хоть какую-то деталь, сделать её своим ориентиром и раскрыть в воображении. Для меня такая процедура всегда очень важна (она помогает запомнить местность по ассоциации), поскольку страдать топографическим кретинизмом – моё привычное дело. Однако – кто я такой, чтобы размышлять о том, как стоит выглядеть природе и Мирозданию? Неукротимая стихия никогда не может поместиться в человеческой голове. И потому в ней порой так приятно потеряться.
Когда я вошёл в воду, нагретую знойным солнцем, всё будто стало на свои места. Я ощутил, что нужен воде. Моё детское тепло согревало прохладную и приятно-осязаемую жидкость. Искренняя любовь просияла в моей душе, и никакие солнечные лучи не могли затмить настолько яркое чувство, теперь облегающее меня с ног до головы.
Со стороны наше свидание с водой смотрелось не менее завораживающе, чем в моих мечтах, порой решительно подталкивавших меня начинать действовать, а не сидеть сложа руки.
Ребенок и нескончаемая водная гладь, простирающаяся на огромные километры и увиливающая вдаль – до самой бесконечности. Вот что я видел, чувствовал, и вот, что я точно знал об этом уединении со стихией.
Сегодня был на редкость тихий день. Обыкновенно, после полудня начинали бушевать высокие волны, которые мы очень любили ловить вместе с бабушкой.
Кстати, о моей бабушке. Вот, собственно говоря, и она. Жизнерадостно улыбается и бежит мне навстречу. Мне ещё всего шесть, а ей – всего пятьдесят шесть. Но выглядела она тогда разве что только на юные сорок. И то с натяжкой – можно дать меньше. Бабушка пребывала в полном расцвете сил и ощущала себя в разгаре своей второй молодости. Она вполне могла бы располагаться на обложке модных журналов, как бы кого ни смущало такое описание внешности. Её фигура поражала всех своей стройностью, а золотистые волосы, остриженные до плеч, весело кудрявились. Такой бабушка начинала воспитывать меня, сразу вложив в мою складывающуюся личность много собственных стараний и надежд. Думаю, что не подвожу её прямо сейчас, оставляя эти строки силой мысли на страницах книги.