Живые и мертвые. Часть V

allig_eri

— Прошу прощения, здесь встреча семьи Макдэниэл? — спросил улыбчивого парня. — Я приехал на похороны мистера Льюиса.

— Здравствуйте, — довольно посмотрел мне в глаза этот юноша, возраст которого, явно, был почти таким же, как у меня. — Они вас ждут, — указал он рукой на открытую дверь, через которую успели уйти почти все. Лишь какая-то девушка и парень на костылях ещё не скрылись внутри.

— Меня? — искренне удивился я, даже дотронувшись свободной рукой до груди.

— Конечно, — с тем же выражением лица подтвердил мой собеседник.

Скепсис

невольно отразился на моём лице, а сам я по инерции снова взглянул на крыльцо. Одноногий парень скрылся внутри дома, осталась лишь девушка. Она внимательно смотрела в нашу сторону.

— А Хилари Макдэниэл приехала? — снова сосредоточился на блондине.

— Здесь так не говорят, — с лёгкой ухмылкой поправил он меня.

— Э? — приподнял бровь. — В смысле?

Парень полуобернулся к дому, указав на него рукой.

— Ваша семья внутри, — и слегка хлопнул мне по плечу, отчего я пошёл вместе с ним, в сторону крыльца.

Сделав несколько шагов, рассмотрел как за одним из окон дёрнулась штора, Какой-то высокий афроамериканец с интересом покосился оттуда, но тут же отошёл обратно.

— Стоп, — нахмурился я. — Какая семья? — покосился на блондина.

— Они здесь, чтобы поприветствовать вас, — он уже не улыбался, а серьёзно указал на вход. Вид парня был немного недоумевающим, будто он не осознавал, почему я не мог войти и посмотреть сам.

— Не понимаю, — покачал головой.

— Вы возвращаетесь домой, — губы блондина едва заметно дрогнули, но так и не собрались в улыбку.

Нахмурил брови в ответ на эти слова.

— Я? — удивлённо переспросил его, но не дожидаясь ответа, развернулся и медленно подошёл к крыльцу. Его перила скрывали от меня лицо девушки, стоящей у входной двери. Почему-то очень хотелось на неё посмотреть. Возникла странная мысль, что это важно. Однако, едва я обошёл мешающий элемент, как она повернулась спиной и зашла в дом. Мельком заметил лишь азиатские черты лица и густые, чёрные волосы.

Я недоуменно смотрел в сторону открытой двери. В проходе был хорошо заметен разожжённый камин и цветы, стоящие на нём. Много цветов и фотографий разных людей, с чёрной лентой в правом углу. Почему-то это кольнуло глаза, заставляя часто заморгать.

— Все уже собрались, — произнёс подошедший ближе блондин. Его улыбка стала грустной и понимающей. Я смотрел на него, ощущая, как в глазах стоит влага, пока лицо натягивает маску-улыбку.

Кивнув, направляюсь к двери, но тут он касается моего запястья.

— Дела с собой нельзя, — указал парень на рюкзак, который я всё это время держал одной рукой.

Оглянулся на него, но не успел ничего ответить, ведь расслышал собачий лай.

— Что? — прищурился и посмотрел в тёмные кусты, однако ничего не заметил. Лишь ветер покачивал густую, зелёную растительность. — Я… — почесал затылок, — потерял свою сумку. Там вся моя жизнь, — негромко рассмеялся, как бы извиняясь за собственный поступок.

Взгляд парня не отрывался от моего рюкзака, но едва я снова обернулся к дому, как тот же самый

лай раздался опять. И было в нём что-то смутно знакомое, что заставляло прислушиваться и вглядываться в проклятые кусты, никак не в силах найти там источник звуков.

— Что это? — спросил своего собеседника, но он лишь указал рукой на мою сумку.

— С рюкзаками нельзя, — пожал блондин плечами.

— Откуда лай? — теперь я спросил скорее себя, а не его.

— Позвольте, возьму, — парень протянул руку к моим вещам, но я почему-то лишь сделал шаг назад. — Он ведь весит, небось, целую тонну! — юноша прищёлкнул языком, имея в виду мою ношу.

— Не хочу, — торопливее, чем следовало, возразил ему.

— Но вам надо отдать, — уже более серьёзно произнёс он, подходя ближе.

Снова лай, сбивающий с толку, но сейчас уже сам не смотрел в сторону леса. Вместо этого я ещё чуть ближе подошёл к дому, снова рассматривая камин, цветы и фотографии над ним. Сколько же там людей…

Мой спутник не отставал, но не умудрялся не создавать ощущение навязчивости. Словно… так и должно быть.

— Почему-то… — говорю ему, остановившись перед ступенями, — мне страшно.

— Бояться нечего, — спокойно ответил он, а потом взялся за лямку моего рюкзака. — Можете отдать, — улыбка вышла словно бы извиняющей. — Просто… — указал на дом, — зайдите поздороваться.

— Хорошо, — всё-таки согласился с ним, но не отпустил собственных вещей, а сделал шаг вместе с ними.

И без того яркий свет стал ещё сильнее, начал ослеплять. Невольно прикрыл глаза, сдавая назад, под беспрерывный собачий лай. Свет… он был повсюду!

* * *

Открыв глаза, осознал, что весь промёрз чуть ли не до костей. Барни лизал моё лицо, лаял и скулил. С трудом подняв голову от подушки, откинул дубовое одеяло и, кряхтя, словно старик, медленно поднялся на ноги. Пальцы на руках и ногах не чувствовались вообще.

Вынужденно развёл костёр, благо, что имелась зажигалка и разный деревянный хлам, включая старые книги и газеты. Удалось отогреться и осознать, что едва не околел.

— Ещё и снилась какая-то дичь, — фыркнул я, прижимая к себе Барни.

К счастью — ничего не запомнил, потому что в ином случае, чувствую, что сон про мужика, который дрочил в театре, мог бы показаться верхом здравомыслия.

Рассвет встретил разбитый, голодный, чешущийся и с огромным синяком на всю скулу. Зато хоть согревшийся!

Сразу отправился за припасами, без которых не мог даже умыться или почистить зубы. Дерьмо…

Лишь через четыре дня более-менее наладил быт: средства личной гигиены, обогреватели, еда и вода. На руку сыграло то, что я правда хорошо изучил Лексингтон, а также то, что владел огромным опытом выживания. Всё-таки уже более полугода жил при зомбиапокалипсисе. Да и знания прошлых жизней никуда не делись.

Барни оставлял в квартире, в которой законопатил все дыры и превратил в маленькое убежище с несколькими входами и выходами. Всё ради безопасности.