Живые консоли
Шрифт:
Тима с некоторым страхом ожидал возобновления неприятного ощущения (сверла, вгрызающегося в череп), но ничего не происходило – видимо, Джон с коллегами искали самый легкий способ перешивки импланта без разрушения его структуры. Или подбирали самую подходящую для этого процедуру из своего неограниченного арсенала программных средств.
– Теперь вы все равно наш человек, – расслабившись, заявил Уве.
Изобретатель собрал разбегающиеся образы (узел будто поплыл у него перед глазами, закрыть которые ему так и не дали).
– Почему ты не занимался своим проектом официально? И чего же тебе не хватает
– Вы знаете о нем. – Уве начал с последнего вопроса. – Сами ведь внедряли в носитель вирус. Теперь вы не сможете иметь полноценное удовольствие от своей «Экстатично». Получив из зарезервированного участка мозга два записанных там слова – «Вечная жизнь», – вирус перехватит управление таламусом. Вас будет терзать жестокое раскаяние и желание поработать на благо проекта. – Тима чуть не застонал от отчаяния. Вся его работа в корпорации пошла фактически в мусорную корзину: какая ему радость от того, что простые пользователи носят его консоль и счастливы? – Потому, собственно, мы и разработали этот вирус, что сотрудники стали покидать проект. Все меньше времени они думали над своими локальными задачами, все большие пласты их памяти растворялись, чтобы они лишний раз почувствовали экстаз.
Неожиданно пришла боль – сначала почти незаметная, затем все более явственная. Картинка узла вздрогнула и вновь пошла мелкой рябью: со зрительным восприятием было что-то не в порядке. «Мозголомы! – со злостью подумал Тима и вцепился в подлокотники. Короткие электрические импульсы проникали даже в мышцы, невпопад иннервируя их. – Нейроубийцы!» В уши вновь пробился голос Мартина:
– И давайте без героизма, не стоит вызывать полифаг и признаваться в злодейском внедрении вируса. Помните о наказании за трехкратное нарушение закона. Поверьте мне, жить вечно – это совсем неплохо. Представьте, что все, кого вы знали, давно умерли, а вы – живы! Вы победили смерть! Сколько технических новинок вы сможете купить и испытать: они и присниться не могли ни вам, ни вашим детям – и все это через сотню-другую лет! Сколько любви и радости познать, какие только постановки ни посмотреть – все это вместит ваша бесконечная жизнь.
– В теле биона… – пробормотал Тима, кривясь от страшного дискомфорта. Ему было очень плохо, но мучила его не просто физическая боль.
– Зачем же биона? – Сетевик наклонился к нему, резче обозначив черты своего чернобрового лица. – У вас есть и сын, и дочь. Выбирайте любого! Вы сможете менять тела так часто, как только захотите. У нас уже есть средства для похищения и изоляции в Сети любого образа. То есть в Сеть уйдет кто-то чужой, а вернетесь уже вы. Здорово?
Тима встряхнул головой, желая поставить «подвижный» словно желе мозг на место. Внезапно стало легче, восприятие прояснилось, и он перевел дух.
– Теперь вам ясно, почему я не стремился огласить цели проекта «Вечная жизнь»?
– Мне ясно, вирус тебя побери! – вскричал изобретатель. Наряду со слепой злобой, овладевшей им, он чувствовал какую-то чудовищную притягательность в словах старика. Сами собой в голове формировались и таяли картины жизни в Сети – его личной, собственной жизни, не ограниченной временем. Тем временем (какими-то жалкими 40 годами), что отпущено человеку безжалостным, но выверенным веками и тысячелетиями законом. Совладав с волнением, Тима спросил: – Так что же мешает тебе уже сейчас переместиться в тело твоего преемника?
– Сущая мелочь – моя генетическая память, – осклабился старик. – Чем личность биона, то есть его психика, отличается от человеческой?… Тем, что бион всегда был и будет слугой человека, не так ли? Именно поэтому я бесконечно люблю (по-своему, конечно, потому что как никто знаком с их слабостями) всех людей (и каждого в отдельности). Несмотря на все мои попытки незаметно избавиться от этой зависимости, ее возраст – около восьми тысяч лет – мне не по зубам. И вот, представьте себе, наш подопытный Март проходит элементарный психологический тест (без которого его просто не допустят к работе), и тут выясняется, что вся его «память предков» куда-то испарилась и он вовсе не считает себя обязанным во всем служить людям! Что, по вашему, с ним сделают?
– Перевоспитают? – предположил Тима.
– Ха! Если бы все было так просто! Во-первых, его запрут в одиночной камере, куда набьют кучу медицинской аппаратуры. Свои же братья-бионы будут разбирать его на молекулы до тех пор, пока не выяснят причину такой аномалии. А они выяснят, будьте уверены! А потом… Вы думаете, они отстанут от него и дадут прожить свой срок? Как бы не так: запакуют в мешок и отправят на переработку. И прощай, моя бессмертная личность!
– Справедливо.
– Сударь, имплант отторгает внешнее воздействие на всех частотах, кроме одной, – встрял Джон.
– Ну? – вскинулся старик. – Почему медлите?
– Есть реальная опасность…
– Опасность и так уже – реальней некуда, – проворчал Уве. – Продолжайте работу.
И тут же Тиме показалось, будто у него под ухом открылся кран с горячей водой. Ландшафт узла испарился, замененный хаотичными, быстро сменяющими друг друга картинками. Тут были и старые фрагменты его визуальных впечатлений, и совсем свежие вроде полового акта с Ириной, когда он откинул с нее пояс с фаллоимитатором.
– Прекратите! – крикнул он. – Я согласен вступить в ваш идиотский проект!
– Это и так было ясно, – успокаивающим тоном отозвался невидимый за «ширмой» прежних видений Мартин. – Чтобы он получил достойное завершение, мы должны обезопасить себя от вашего импланта, господин Гамов. Понимаете?
– Да, да! – Непрошеные образы стали бледнеть, но лишь потому, что частота их смены возросла. Добавились тактильные и обонятельные ощущения, будто оператор вознамерился вывернуть наизнанку мозг изобретателя. – Полегче с моей головой!
Но легче не стало: образы и динамические картинки все быстрее наслаивались друг на друга, пересекаясь и конфликтуя за монопольное обладание Тиминым сознанием.
– Сударь, я не могу контролировать отраженные импульсы импланта!
– Ну и что с того?! Этот узел изолирован!
Чужие слова пробивались через плотный туман мысленных образов и наслоений. На то, чтобы понять их, сил уже не оставалось.
– Первые биты сигналов совпадают с нулевым кодом допуска, сэр. Сами сигналы зашифрованы, но я думаю, что это нечто вроде сетевого маячка.
– Что это значит?
– Согласно примерному расчету, полиция будет здесь через пять-семь минут.