Живые ветра
Шрифт:
Летний день. По голубому небу медленно плывут белые облака, время от времени перекрывая путь ярким солнечным лучам.
Городской парк. На скамейке у старой раскидистой ели сидит парень лет двадцати семи. Одет он легко и просто, его короткие черные волосы с небольшой сединой аккуратно прибраны, он слегка загорелый, легкая щетина на лице, а возле правого глаза – глубокий десятисантиметровый шрам. Парень наблюдал за детьми, играющими напротив, и что-то записывал или зарисовывал в старый гранатового цвета дневник. Спустя некоторое время к нему подсел худощавый молодой человек примерно того же возраста. Незнакомец
– Дружище, есть сигарета? – спросил блондин у соседа по скамейке.
– Не курю, – спокойно ответил тот, не отвлекаясь от
своего занятия.
– ЗОЖ, красава, – сказал блондин.
– После этого он достал из своих штанин смартфон и завис в нем.
– Лишь бы набить свои карманы да брюхо! – вдруг выкрикнул блондин.
Брюнет поднял глаза на блондина.
Последний повернулся к нему и продолжил:
– Чертовы депутаты. Понастроили себе замки, живут, кайфуют, а народ в нищете гибнет!
– И ты гибнешь? – спокойно поинтересовался брюнет.
– Гибну, гнию в этой проклятой стране воров! – ответил эмоционально блондин.
– А где же тогда, по-твоему, лучше?
– Где-где! Везде, только не у нас. В США, в Англии, в Германии.
– Что ж, у каждого свой выбор, своя правда.
– А ты разве так не считаешь?
– Конечно же нет, – спокойно произнес парень со шрамом.
– И президент тебе наш нравится?
– Какая разница, нравится или не нравится? Президент же не девушка.
– Я не в этом смысле. Действия его какие? Страна живет в нищете, деньги уходят непонятно куда, весь мир против России настраивает.
– Ты в нищете живешь?
– Конечно, зарплаты еле-еле хватает. Цены растут. Ни отдохнуть, ни выпить нормально, на море вообще забыл, когда последний раз был.
– А виноват во всем президент?
– Не только он, конечно, но и он в том числе.
– А если бы ты сейчас стал президентом, ты как бы поступил?
Блондин немного задумался.
– Ну, это не мое дело, но могу сказать точно, что принял бы хоть какие-нибудь меры по поднятию экономики и сближению отношений с Европой и миром.
– А можно спросить почему?
– Потому что так будет лучше для России. Ведь Европа сейчас процветает.
– С чего ты это взял?
– Везде об этом пишут, читай в Интернете.
– Интернет – хорошая вещь. А Родину ты любишь?
– Я ее ненавижу. Ведь Родина ненавидит нас, – выплюнул блондин.
– Знаешь, что я хочу тебе сказать. Ты можешь ненавидеть власть, но не любить Родину ты не вправе, ибо, предав Родину, ты предаешь предков, а следовательно, и свою душу.
Блондин вновь призадумался, а затем ответил с улыбкой:
– О чем ты вообще говоришь? Что ты несешь?
Затем он замолчал и через пару минут ушел.
Сильнейшая обида ужалила сердце брюнета. Ему стало обидно за Отчизну. Что же так изменило сознание этого ненавистника, этого ярого противника, этого предателя Родины? Идеология, адским пламенем пожирающая государство. Так страшный змеиный яд уничтожает организм. Неужели совсем не осталось тех, кто готов пожертвовать всем ради процветания страны, ради вклада в благородное дело? Все думают только о себе, о своем маленьком мирке, живут только для себя и винят остальных в своих неудачах, в своих грехах. Легче ведь обвинить, чем сделать; предать, чем помочь.
НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ
До окончания школы оставался год. Это время пролетело быстро, полетом дикого горного орла. И вот наконец настала пора, когда школьники должны были сделать шаг в «большую» жизнь, подобно орлятам, начинающим первый полет.
Миша втайне от матери собрал все нужные документы для поступления в военный ВУЗ. Юные взгляды парня были таковы: защита Родины – благородное и великое дело, истинно мужское дело, дело, приносящее пользу Отчизне, народу. Давняя мечта, стремление долго не заставило парня мучиться при выборе профессии. Мама хотела, чтобы сын учился в гражданском институте, хотела, чтобы он жил спокойной гражданской жизнью, но Миша был совершенно другим человеком – он не желал становиться тем, кем видела его мама. Михаил отличался чрезвычайным упрямством. Он хотел писать свою жизнь сам, без вмешательства других людей, будь то родных и уж тем более далеких. Если он ставил цель перед собой, то добивался ее, несмотря ни на что. Он говорил матери, пытаясь её успокоить:
– Мама, это ведь моя жизнь… Я всегда буду благодарен
тебе за все. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты помнишь, как я с самого рождения хотел летать? Я просто не смогу жить с тем, что оставлю этот шанс, ведь, сколько я себя помню, я всегда хотел летать, ты уж прости меня.
Матери просто не оставалось ничего другого, кроме как смириться с выбором сына и пожелать ему успеха.
С Анастасией Михаил больше не разговаривал, он писал в дневнике стихи, писал, как любит её, но не подходил к ней, лишь изредка позволял себе написать ей анонимное письмо. Миша боялся вновь испытать ту боль, те чувства, те переживания, которые терзали его юное сердце, его молодую душу, этот страх сдерживал надежнее стальных оков. Он боялся этой боли, как поротый зверь страшится кнута.
Миша сдал все экзамены в школе, а именно: русский язык, математику, обществознание, физику и историю. Дождался столь желанного вызова из военного института письмо шло достаточно долго, и это порой заставляло волноваться Мишу. Когда он все же его получил, то был на седьмом небе от счастья. Он радовался, как ребенок, получивший заветный подарок – интересную игрушку. Михаил не успевал на выпускной в школе, так как дата отъезда в институт просто не позволяла ему этого сделать. Уже в конце июня нужно было присутствовать в институте для дальнейшего отбора. Поэтому вечером двадцать второго июня веселый парень, полный оптимизма и задора, отправился в солнечный город Краснодар.
Вечер был теплый, алый диск солнца стремился в закат, дул слабый мягкий ветерок. Мама Михаила поцеловала сына, отпуская его в новую и неизведанную жизнь. Только матери знают, какие непередаваемые чувства они испытывают в такие моменты. Михаил еле сдерживал слезы, заметив слезы матери. Он успокаивал ее, говорил, что все будет хорошо, что скоро вернется в отпуск, что любит ее, что нет лучшей мамы, чем она.
Михаил также прощался со своим детством. Он мог лишь догадываться, что его ожидает. Поезд был проводником – тем, кто доставит его в неизвестную жизнь.