Жизнь без правил
Шрифт:
— Ну, да хороша, — согласился Ги, — но, по-моему, старовата, хотя выглядит гораздо моложе своего возраста. Но, Тан, ты бы мог найти кого-нибудь получше!
Танатос вышел из себя. Если бы перед ним был не брат, а кто-то другой, добром бы это не кончилось, а так, он просто сжал кулаки и зашипел:
— Никогда не говори о ней ничего плохого!
Шкодливая улыбочка сползла с лица Гипноса, он растерянно смотрел на брата, не понимая, что же такое происходит. С таким отношением к своей персоне он сталкивался впервые и даже не знал, как он теперь должен на это отреагировать. Брат совсем потерял голову!
— Тан, это плохо! Ты, кажется, ничего уже не соображаешь! Мне
— Я уже сам себя бояться начинаю, — признался Анатолий.
От резкого порыва ветра с шумом распахнулось окно и братья вздрогнули. В комнате запахло осенью, но это лучше, чем запах пыли и пота. Под уличными фонарями прыгали и кривлялись причудливые тени. Танатос закрыл окно и обречённо вздохнул, мысли в голову лезли непривычные, наполненные сплошной безнадёгой и непонятной тоской. В мозгу возник образ Вероники в объятиях этого пошлого красавчика и, как будто кто-то невидимый резко дёрнул за ниточку, на которой висело его сердце. Ему казалось, что вот сейчас эта нить оборвётся и всё, конец, больше ничего не будет.
Танатос знал, что это чувство возникло не только из-за Вероники, что-то приближалось, какая-то пока ещё неизвестная беда. Вот и Упуат заговорил вдруг…
Волк уткнулся в его колени, как будто хотел утешить или утешиться. «Я преуспел в смерти, а вот жизнь мне даётся с трудом, — грустно подумал Анатолий, — совсем не получается. Всю свою жизнь я посвятил смерти, теперь поздно переучиваться!».
— Знаешь, когда раскрылось окно, мне показалось, что это дурное предзнаменование, — признался Танатос.
— Да, далеко это у тебя зашло! Вот у кого надо поучиться, так это у Лилит! У неё никогда не бывает дурных предзнаменований.
— Потому, что она сама — дурное предзнаменование, — усмехнулся Анатолий.
Да нет, дело не в Лилит, что-то тут другое. Лил всегда была такой и ничего, обходилось. Она не изменится. Танатос взял со стола нож и стал чертить по стеклу непонятные затейливые знаки. Брат с интересом наблюдал за ним, ни чего не спрашивая и не вмешиваясь. Таинственные завитушки загорались и тут же гасли, словно искорки от костра в летнюю ночь. О, эта процедура взволновала Гипноса! Он ещё ни разу не видел брата в момент этой запретной процедуры. Волк насторожился и тихонечко заскулил. В воздухе повисло напряжение, с каждой минутой оно становилось всё ощутимей. Изо всех углов полилась тихая, печальная музыка и точно так же, как знаки, вспыхивала и гасла. Это была симфония огня и звуков, но очень тихая симфония, отчего казалась ещё более загадочной и страшной. В квартире появился кто-то невидимый, он принёс собой холод и пустоту. Исчезли стены, окна, незамысловатая мебель. Потом вдруг хлынула вода, или это им просто показалось? В мутных потоках то и дело появлялись жуткие рожи не людей и не животных, а каких-то странных бесплотных существ, которые крутились, как в водовороте, всё приближаясь и приближаясь. В ушах зазвенело и Гипносу вдруг отчаянно захотелось прервать эту процедуру, но он понимал, что делать этого нельзя ни в коем случае и терпел. Казалось, что в дом ворвалось само безумие, готовое поглотить весь мир! Потом вдруг вода застыла, превратившись в лёд и кошмарные фигуры замерли, выпучив глаза и глядя прямо на них.
— Вы хотите обрести свободу? — Страшным голосом произнёс Танатос.
Из ледяной клетки донёсся тихий шорох:
— Да, отпусти нас.
— Танатос, не надо, — шепотом попросил Гипнос, — я их боюсь.
Анатолий не ответил, он указал пальцем на одного из жутких существ, застывших во льду и приказал:
— Ты! Я отпущу тебя, но только для того, чтобы ты выполнил моё поручение!
— Я выполню всё, что ты скажешь, — тихо ответило туманное нечто.
Танатос дотронулся до страшной рожи и сказал:
— Ты свободен!
И тут же всё исчезло, словно ничего и не было. Лишь бесформенный серый сгусток повис над головой Анатолия, ожидая его приказа. Танатос подошёл к зеркалу и произнёс:
— Видишь эту женщину?
— Да, ты хочешь, чтобы она умерла? — Спросило странное нечто.
— Нет, я хочу, чтобы ты охранял её и мешал каждому, кто захочет с ней сблизится, — он задумался и поправился — нет, только одному — её соседу! Они не должны долго быть вместе! Ты понял меня?
Сгусток дрогнул — это можно было считать согласием. Танатос нарисовал в воздухе замысловатую фигуру и приказал:
— Иди и вернёшься, когда я тебя позову.
Существо, или, что это там было, рассеялось. Ги вздохнул облегчённо и вытер пот со лба. Даже сам бог смерти почувствовал себя свободней, когда квартира очистила от неведомой нечисти. Ему была неприятна эта сомнительная процедура и он старался как можно реже к ней прибегать.
— Кто это был? — Спросил Гипнос.
— Успокойся, не будет никакой эпидемии, — успокоил его Танатос, — это всего лишь гипертония. Не считай меня идиотом, я бы никогда не выпустил на свободу что-то более опасное. И к тому же этот дух самый покладистый. Да, наш друг Ангро Майнью выбрал бы кого-нибудь более опасного, но я не кровожаден, тем более что держать их под контролем довольно сложно.
— Я вообще не понимаю, как ты с ними управляешься?! — Воскликнул восторженный Ги.
— С трудом, — признался Танатос, — помнится, они устраивали такое! Никакой управы на них нет.
Духи различных болезней были самыми неуправляемыми существами, с которыми богам приходилось иметь дело. Связываться с ними боялись даже верховные. Выпустишь их из плена, а потом ломай голову, как загнать обратно! Лишь немногие из демонов и богов смерти позволяли себе эту сомнительную роскошь.
— Как думаешь, он не подложит тебе какую-нибудь свинью?
Танатос рассмеялся.
— Этот не подложит, — сказал он уверенно, — я выбрал самого мирного.
…Вероника не находила себе места. В её жизнь ворвалось что-то страшное, незнакомое. Она чувствовала это. Беда с Марком случилась не просто так. Муж никогда не жаловался на сердце. Вспомнился это эпизод с разбившейся фотографией. Разве такие совпадения бывают? И ещё эта гадалка Агния, или кто она там, она же предсказала, что с Марком случится беда! Теперь Ника готова поверить во что угодно! Её скептицизм за эти дни сошёл на нет. Вероника уже почти привыкла к этому тягостному ощущению, что в доме она не одна, перестала дрожать, как осиновый лист, чувствуя на себе чей-то внимательный взгляд, но избавиться от чувства, что все её беды только начинаются и всё самое плохое ещё впереди — вот это и было самым сложным и самым мучительным. Неопределённость, она ведь намного страшнее реальной опасности.
Женщина взяла трубку и набрала номер подруги. Бодрый голос обнадёжил ей.
— Марго, как там твой Игорь?
— Никусь, ты не поверишь, врачи и те удивлены! Метастазы исчезли, а опухоль стала в два раза меньше! Эта Агния — просто волшебница! — И тут же, вспомнив о Марке, она сменила свой восторженный тон, на сочувствующий — А, как Марк?
Вероника вздохнула:
— Так и не пришёл в сознание.
— А ты сходи к Агнии! — Затараторила подруга. — А, что, может она и тебе поможет, а? Ну, сама посуди, если она рак лечит, так неужели с инфарктом не справится?