Жизнь должна быть чистой
Шрифт:
В мои студенческие времена среди молодежи было модно петь на разных языках зарубежные, особенно испанские, революционые песни. Пели в ожидании Нового года и мы. Настроение было замечательное, и вдруг Сима встал в дверях и, опершись одной рукой о дверной косяк, запел грустную песню на идише. Не помню какую, но я знала ее и, конечно, понимала слова. Мне и сейчас невероятно больно вспоминать этот эпизод, ведь Сима пел в полной тишине, а я не решилась подпеть. До сих пор стыдно.
Могу Вас понять, потому что, думая о тех временах, не раз признавался себе: «Вряд ли я был бы среди тех, храбрых…»
Никто не может вас за это осуждать, однако я должна самой себе признаться, что это было позорное, неверное с моральной точки зрения поведение. Кроме того, нас ведь никто не стал бы преследовать или как-то наказывать за песню. И все же я не решилась, ведь антисемитские настроения в Советском Союзе были тогда очень сильны…
Кстати,
Вы рассказывали, что Ваш отец сочувствовал левым. Не потому ли с приходом советов вас не коснулись репрессии? Ведь семья была зажиточная, а такие люди прежде всего попадали под прицел новой власти…
Папы уже не было в Литве. Само собой, мама не могла уже надеяться ни на какую его финансовую помощь в форме алиментов. Так что ей пришлось пойти на работу. Она устроилась в наркомат Торговли и промышленности начальницей отдела делопроизводства [59] .
59
Имеется в виду Народный комиссариат торговли Литовской ССР, выполнявший функцию министерства.
Тогдашним наркомом торговли был Марийонас Грегораускас [60] . Он уже был разведен со своей женой Казимерой Кимантайте [61] и влюблен в мою маму… Отношения у них были серьезные, мама даже спрашивала, не возражаю ли я, если они поженятся. Я ответила: не возражаю. Агне Грегораускайте [62] говорила мне, что ее отец был любитель женщин, так что всерьез воспринимать этот эпизод не стоит. Не знаю, права ли она.
60
Марийонас Грегораускас (1909–1999) – литовский экономист. В 1940 г., с началом интенсивной советизации, как личность лояльная к новой власти был назначен наркомом торговли Литовской СССР (1940–1944); с октября 1944 по август 1946 – заместитель председателя Совета министров Литовской ССР. Позже переориентировался на педагогическую и научную деятельность.
61
Казимера Кимантайте-Грегораускене, Банайтене (1909–1999) – литовская актриса, первая в Литве женщина, ставшая профессиональным режиссером.
62
Агне Грегораускайте – литовская актриса, дочь Марийонаса Грегораускаса и Казимеры Кимантайте.
Как бы то ни было, я знаю, что Грегораускас после начала войны должен был бежать в Советский Союз. В воскресенье вечером или в понедельник утром он приехал в больницу Красного Креста забрать мою маму… Но она была еще слишком слаба, чтобы ехать. 16 июня ее оперировал профессор Канаука [63] . Ей удалили доброкачественную, но очень большую опухоль на почке. Операция прошла успешно, у мамы были все шансы поправиться. Однако, несмотря на хорошие прогнозы, профессор Канаука не позволил ей отправиться в дорогу. «В дороге начнется кровотечение», – сказал он. Пришлось Грегораускасу уезжать без мамы, он оставил ей талисман – маленькую куколку… Думаю, эта связь с Грегораускасом тоже одна из причин, по которым ее потом арестовали.
63
Винцас Канаука (1893–1968) – литовский врач, хирург, в 1940–1944 гг. заведующий отделом хирургии Каунасского Красного Креста.
А вот почему никто из маминой семьи не был депортирован в июне 1941 года – не знаю…
Вы неоднократно рассказывали, что, когда Вашу маму пришел арестовать литовец…
Да. Белоповязочник с ружьем… [64]
…произошел разговор, который глубоко повлиял на Вашу дальнейшую жизнь. О чем вы говорили?
Об этом я не только рассказывала в разных интервью, но и писала [65] . В пятницу, перед тем как маму увели в тюрьму, мы говорили с ней о том, что я должна сделать, – к кому сходить, что сказать, что сделать по дому.
64
Белоповязочники – участники антисоветского Июньского восстания 1941 г., носившие на рукаве отличительный знак – белую повязку.
65
См. напр.: Elvyra Kucinskait`e, „Renkuosi meilc“ («Я выбираю любовь»), in: Tapati, 2011, Nr. 2 (27), p. 8–9; Virginija Majorovien`e, „Stebuklas, kad islikau“.
Мама утешала себя и меня, что все будет хорошо. Но в то же время она сказала мне такие вещи, которые я поняла только гораздо позже и которые очень сильно повлияли на мою дальнейшую жизнь. Мама велела мне быть самостоятельной и жить по имеющимся возможностям, всегда держаться правды, ибо (как гласит немецкая пословица) «у лжи короткие ноги», и никогда не мстить, особенно по личным мотивам.
Это было последнее наше свидание, больше я ее не видела. В воскресенье белоповязочник отвел ее в Каунасскую тюрьму на улице Мицкевича. Кто-то рассказывал мне, что еще в воскресенье утром видел ее на больничном балконе.
Кстати, этот доктор Канаука не дал увезти маму в день ареста. «Пока эта женщина больна, она принадлежит мне», – сказал врач белоповязочнику. До сих пор я благодарна профессору за такое бесстрашие.
Как складывалась Ваша жизнь с июня по август, когда пришлось перебраться в гетто?
Когда мама с папой развелись, я старалась всячески опекать маму, она мне даже говорила, что я теперь вроде как мужчина в доме. Преподанные отцом уроки самостоятельности не раз помогали мне.
Попрощавшись с мамой, я вернулась на улицу Кревос, так как не хотела уходить из дома, который был рядом с больницей Красного Креста. Я все еще надеялась увидеть маму. Правда, еще я постоянно ходила к бабушке с дедушкой. Кроме того, рядом с больницей жила моя тетя Эдя, и к ней я тоже ходила [66] .
Мама посоветовала мне обратиться за помощью к Владасу Скорупскису [67] и к Юргису Бобялису. Скорупскис помочь отказался, и я пошла к Бобялису, который в то время был комендантом Каунаса и Каунасского края. Он согласился попробовать вызволить маму из тюрьмы, но предупредил, что для подкупа понадобятся деньги. Я отнесла ему мамины драгоценности – колечко с бриллиантом, бриллиантовую застежку, серебряный сервиз. Увы, маме Бобялис помочь не смог, видимо, не получилось. А я, после одного инцидента, больше у него не появлялась.
66
Эугения (Эдя, Женя) Штромене – жена брата матери Ирены Вейсайте Овсея Штромаса (ум. 1938).
67
Владас Скорупскис (1895–1959) – литовский военный, государственный деятель.
Вместе с тем хочу упомянуть еще об одном событии. Когда была арестована на улице жена Юргиса Штромаса и мама Алика тетя Женя, Бобялис заступился за нее, и ее тут же отпустили. Так что, как видите, не все так однозначно и просто.
Разговор III
«Что произошло с миром?»
Теперь придется обратиться к самому тяжелому и страшному этапу Вашей жизни – Холокосту.
Приказ о переселении в гетто был издан, кажется, 15 июля [68] . Главная моя забота в то время была – где и как раздобыть еду. Хотелось помочь и тете Эде, и ее сыну Лёвиньке. Они были совершенно растеряны… Ведь в магазинах для евреев не было практически ничего, одни пустые полки! Приходилось снимать с одежды уже обязательную в то время звезду Давида [69] и идти в литовский магазин. Меня спасало то, что я прекрасно говорила по-литовски. Купив буханку хлеба, я несла ее или бабушке с дедом, или тете… Чаще всего это удавалось, хотя несколько раз доводилось слышать: «Вон отсюда, жидовка!» Вспоминая это, думаю – без иронии – как же мне повезло, что меня не застрелили, не сдали белоповязочникам…
68
Указ коменданта Каунаса Ю. Бобялиса и бургомистра Казиса Пальчяускаса о переселении евреев в Вилиямпольское гетто был издан 10 июля 1941 г. На переселение давался месяц: с 15 июля по 15 августа.
69
По указу от 10 июля 1941 г. всем жителям Каунаса еврейской национальности было предписано с 12 июля носить на левой стороне груди желтую звезду Давида размером 8-10 см.