Жизнь двенадцати цезарей (др. изд.)
Шрифт:
13. Вольности друзей, колкости стряпчих, строптивость философов нимало его не беспокоили. Лициний Муциан, известный развратник, сознавая свои заслуги, относился к нему без достаточного почтения, но Веспасиан никогда не бранил его при всех, и только жалуясь на него общему другу, сказал под конец: «Я-то ведь, все-таки, мужчина!» Сальвий Либерал, защищая какого-то богача, не побоялся сказать: «Пусть у Гиппарха есть сто миллионов, а Цезарю какое дело?» – и он первый его похвалил. Ссыльный киник Деметрий повстречав его в дороге, не пожелал ни встать перед ним, ни поздороваться, и даже стал на него лаяться, но император только обозвал его псом [44] .
44. Пес– ходячее прозвище киников, живущих «как собаки».
14. Обиды и вражды он нисколько не помнил и не мстил за них. Для дочери Вителлия, своего соперника, он нашел отличного мужа, дал ей приданое и устроил дом. Когда при Нероне ему было отказано от двора, и он в страхе спрашивал, что ему делать и куда идти, один из заведующих
45. «На все четыре стороны!»– в подлиннике «в Морбовию», т.е. в «страну болезни», смысл ясен из параллельного места у Диона (65. 11).
15. Ни разу не оказалось, что казнен невинный – разве что в его отсутствие [46] , без его ведома или даже против его воли. Гельвидий Приск при возвращении его из Сирии один приветствовал его Веспасианом, как частного человека, а потом во всех своих преторских эдиктах ни разу его не упомянул, но Веспасиан рассердился на него не раньше, чем тот разбранил его нещадно, как плебея. Но и тут, даже сослав его, даже распорядившись его убить, он всеми силами старался спасти его: он послал отозвать убийц и спас бы его, если бы не ложное донесение, будто он уже мертв. Во всяком случае, никакая смерть его не радовала, и даже над заслуженною казнью случалось ему сетовать и плакать.
46. В его отсутствие, например, расправился Муциан с родней Пизона, усыновленного Гальбой ( Тацит. Ист. IV. 11. 49-50). О непременном упоминании императора в официальных документах (к числу которых относились и преторские эдикты с разъяснением действующих законов) ср.: Авг. 58. 2; Тиб. 32. 2.
16. Единственное, в чем его упрекали справедливо, это сребролюбие. Мало того, что он взыскивал недоимки, прощенные Гальбою [47] , наложил новые тяжелые подати, увеличил и подчас даже удвоил дань с провинций, – он открыто занимался такими делами, каких стыдился бы и частный человек. Он скупал вещи только затем, чтобы потом распродать их с выгодой; (2) он без колебания продавал должности [48] соискателям и оправдания подсудимым, невинным и виновным, без разбору; самых хищных чиновников, как полагают, он нарочно продвигал на все более высокие места, чтобы дать им нажиться, а потом засудить, – говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает намокнуть, а мокрые выжимает. (3) Одни думают, что жаден он был от природы: за это и бранил его старый пастух, который умолял Веспасиана, только что ставшего императором, отпустить его на волю безвозмездно, но получил отказ и воскликнул: «Лисица шерстью слиняла, да нрав не сменяла!» [49] . Другие, напротив, полагают, что к поборам и вымогательству он был вынужден крайней скудостью и государственной и императорской казны: в этом он сам признался, когда в самом начале правления заявил, что ему нужно сорок миллиардов сестерциев, чтобы государство стало на ноги. И это кажется тем правдоподобнее, что и худо нажитому он давал наилучшее применение.
47. Прощенные Галъбою– ср.: Гал. 15. 2.
48. Продавал должность– иногда при посредничестве Цениды, как сообщает Дион (65. 14).
49. «Лисица…»– ср. греческую пословицу о волке ( Апостолий. XII. 66).
17. Щедр он был ко всем сословиям: сенаторам пополнил их состояния, нуждавшимся консулярам назначил по пятьсот тысяч сестерциев в год, многие города по всей земле отстроил еще лучше после землетрясений и пожаров, о талантах и искусствах обнаруживал величайшую заботу.
18. Латинским и греческим риторам он первый стал выплачивать жалованье из казны по сто тысяч в год; выдающихся поэтов и художников, как например, восстановителя Колосса и Венеры Косской [50] , он наградил большими подарками; механику, который обещался без больших затрат поднять на Капитолий огромные колонны, он тоже выдал за выдумку хорошую награду, но от услуг отказался, промолвив: «Уж позволь мне подкормить мой народец».
50. Колосс– статуя Нерона из Золотого дворца (см.: Нер. 31), переделанная Веспасианом в статую Солнца и поставленная на Священной дороге. Венера Косская– статуя неизвестного ваятеля в храме Мира, подражание знаменитой статуе Праксителя.
19. На зрелищах при освящении новой сцены в театре Марцелла он возобновил даже старинные представления [51] . Трагическому актеру Апелларию он дал в награду четыреста тысяч сестерциев, кифаредам Терпну и Диодору – по двести тысяч, другим – по сотне тысяч, самое меньшее – по сорок тысяч, не говоря о множестве золотых венков. Званые пиры он также устраивал частые и роскошные, чтобы поддержать торговцев съестным. На Сатурналиях он раздавал подарки мужчинам, а в мартовские календы [52] – женщинам.
51. Представления– acroamata, выражение расплывчатое.
52. Мартовские календы(1 марта) – женский праздник Матроналий, когда женщины приносили жертву Юноне и получали подарки от мужей.
Все же загладить позор былой своей скупости ему не удалось. (2) Александрийцы неизменно называли его селедочником [53] , по прозвищу одного из своих царей, грязного скряги. И даже на его похоронах Фавор, главный мим, выступая, по обычаю, в маске и изображая слова и дела покойника, во всеуслышанье спросил чиновников, во сколько обошлось погребальное шествие? И услышав, что в десять миллионов [54] , воскликнул: «Дайте мне десять тысяч и бросайте меня хоть в Тибр!»
53. Селедочник(собств. cybiosactes – торговец рубленной ломтиками соленой рыбой): так звали самозванца, выдававшего себя за родственника сирийских царей и в 58 г., после изгнания Птолемея Авлета, несколько дней правившего Египтом. Дион (65. 8) пишет, что за стремление нажиться на самых мелких поборах александрийцы прозвали Веспасиана также «Грошовый побирушка», а когда Тит от лица Веспасиана объявил им о послаблении, они кричали ему: «Мы его прощаем: он просто не умеет быть Цезарем!».
54. Десять миллионов– цифра явно комически преувеличенная. В подлиннике: игру цифрами centies и centum sestertium.
20. Роста он был хорошего [55] , сложения крепкого и плотного, с натужным выражением лица: один остроумец метко сказал об этом, когда император попросил его пошутить и над ним: «Пошучу, когда опорожнишься». Здоровьем он пользовался прекрасным, хотя ничуть о том не заботился, и только растирал сам себе в бане [56] горло и все члены, да один день в месяц ничего не ел.
21. Образ жизни его был таков. Находясь у власти, вставал он всегда рано, еще до свету, и прочитывал письма и доклады от всех чиновников; затем впускал друзей и принимал их приветствия, а сам в это время одевался и обувался. Покончив с текущими делами, он совершал прогулку и отдыхал с какой-нибудь из наложниц: после смерти Цениды у него их было много. Из спальни он шел в баню, а потом к столу: в это время, говорят, был он всего добрее и мягче, и домашние старались этим пользоваться, если имели какие-нибудь просьбы.
55. Роста… хорошего, statura quadrata, ср.: Плиний. 34. 19.
56. В бане, точнее – «в сферистерии», особом помещении при бане для игры в мяч и пр.
22. За обедом, как всегда и везде, был он добродушен и часто отпускал шутки: он был большой насмешник, но слишком склонный к шутовству и пошлости, даже до непристойности. Тем не менее, некоторые его шутки очень остроумны; вот некоторые из них. Консуляр Местрий Флор уверял, что правильнее говорить не «plostra», а «plaustra»; на следующий день он его приветствовал не «Флором», а «Флавром» [57] . Одна женщина клялась, что умирает от любви к нему и добилась его внимания: он провел с ней ночь и подарил ей четыреста тысяч сестерциев; а на вопрос управителя, по какой статье занести эти деньги, сказал: «За чрезвычайную любовь к Веспасиану».
57. В разговорной латинской речи двугласный au часто произносился как «о», но в слове plostra («повозки») «о» было исконным, и двугласное произношение было нарочитой манерностью: отсюда шутка Веспасиана (к тому же двусмысленная, так как по-гречески значит «ничтожный»).
23. Умел он вставить к месту и греческий стих: так, о каком-то человеке высокого роста и непристойного вида он сказал:
Шел, широко выступая, копьем длиннотенным колебля [58] .А о вольноотпущеннике Кериле, который, разбогатев и не желая оставлять богатство императорской казне, объявил себя свободнорожденным и принял имя Лахета:
О Лахет, Лахет, Ведь ты помрешь – и снова станешь Керилом [59] .58. «Шел…»– стихи из «Илиады» (VII. 213) (об Аяксе).
59. «О, Лахет…»– Менандр. Фр. 921 и 223. 2 (Koeck); о доле, которая отходила к патрону из наследства вольноотпущенника, ср.: Нер. 3. 2.