Жизнь и цель собаки
Шрифт:
– Дети будут страшно разочарованы, – сказала она. Потом открыла клетку, и я бросился к моему мальчику, виляя хвостом, облизывая его и поскуливая. Глядя на нас, женщина перестала сердиться.
– Ничего себе, – сказала она. – Господи…
Итан несколько минут постоял у стойки – он что-то писал, я терпеливо сидел у его ног и еле сдерживался, чтобы не уткнуться в него. Потом мы вышли из дверей, и я оказался на переднем сиденье машины. Кататься!
Хотя уже очень давно я не испытывал восхитительного чувства – кататься на машине,
– Ты в самом деле простил меня, малыш, честно?
Я тревожно посмотрел на него.
– Я отправил тебя за решетку, а ты совсем не сердишься.
Мы немного проехали в мирном молчании.
– Ты хороший пес, – сказал мой мальчик. – Ладно, давай остановимся и купим тебе собачьей еды.
И все же мы вернулись на Ферму, и на этот раз Итан, открыв дверь дома, впустил меня внутрь.
Вечером, после ужина, я лежал у его ног, довольный, как никогда в жизни.
– Сэм, – сказал мне мальчик. Я в ожидании поднял голову. – Макс. Нет. Уинстон? Мерфи?
Мне очень хотелось порадовать его, но я не понимал, о чем он спрашивает. Хорошо бы он велел мне искать; я бы с удовольствием показал, что я умею.
– Бандит? Такер?
Ага, ясно, о чем он. Я внимательно смотрел на Итана, ожидая, что он угадает.
– Боец? Приятель? Малыш?
Вот! Это слово я знаю. Я гавкнул, и мальчик удивленно посмотрел на меня.
– Ух ты, это твое имя? Тебя называли Малыш?
Я завилял хвостом.
– Ну что ж, Малыш так Малыш. Твое имя – Малыш.
На следующий день я уже привык откликаться на «Малыш». Это было мое новое имя.
– Малыш, ко мне, – звал меня мой мальчик. – Малыш, сидеть! Эге, похоже, тебя кто-то здорово выдрессировал. Непонятно только, как ты здесь оказался. Тебя бросили?
В первый день я побаивался отходить далеко от Итана. Я удивился, когда мой мальчик отправился спать в комнату Дедушки и Бабушки, но когда он похлопал по матрасу, не стал мешкать – запрыгнул на мягкую постель и вытянулся, застонав от удовольствия.
Итан несколько раз за ночь вставал и отправлялся в туалет, а я преданно шел за ним каждый раз и ждал на пороге, пока он делал свои дела.
– Знаешь, вовсе не обязательно идти за мной каждый раз, – сказал он мне. Наутро он не спал долго, как раньше, а поднялся с рассветом и приготовил нам обоим завтрак.
– Ну что ж, Малыш, я почти на пенсии, – сказал Итан. – Я еще консультирую нескольких клиентов, и на это утро у меня назначена встреча с одним из них, но потом мы свободны целый день. Я подумал – почему бы нам не поработать сегодня в саду. Согласен?
Я завилял хвостом. Имя Малыш мне нравится, решил я.
После завтрака (я ел тост!) мой мальчик говорил по телефону, а я исследовал дом. Комнаты наверху, похоже, не использовали – там пахло плесенью, в них почти не было следов присутствия Итана. Его комната осталась такой же, как прежде, а комната Мамы пустовала.
Шкаф внизу был плотно закрыт, но, принюхавшись к щели, я учуял знакомый запах.
Летало.
31
Мальчик таил в себе печаль, глубокую боль – раньше ее не было, – и она давила больше, чем боль, поселившаяся в его ноге.
– Здесь живу только я; не понимаю, кого ты ищешь, – говорил мне Итан, когда я проверял каждый угол в доме. – Я хотел завести семью и даже пару раз почти женился, но так и не вышло. Даже несколько лет жил с одной женщиной в Чикаго.
Мальчик стоял, слепо глядя в окно, печаль усиливалась.
– Джон Леннон сказал, что жизнь – это то, что с нами случается, пока мы строим планы. По-моему, очень правильно.
Я подошел к мальчику и сел, подняв лапу, чтобы тронуть его бедро. Он опустил взгляд.
– Знаешь, Малыш, давай наденем тебе ошейник.
Мы поднялись в его комнату, и Итан снял с полки коробку.
– Так, посмотрим… Ага, вот он.
В коробке что-то звякнуло, Итан вытащил ошейник и встряхнул его. Звук был такой знакомый, что я задрожал. Когда я был Бейли, это звяканье исходило от меня.
– Его носил мой другой пес – давным-давно. Бейли.
Я завилял хвостом, услышав свое имя. Мальчик показал мне ошейник, и я обнюхал его, впитывая совсем слабый запах другой собаки. Запах меня, понял я. Я нюхал себя – очень странное чувство.
Итан несколько раз встряхнул ошейник.
– Какой хороший был пес Бейли! – Посидев немного, задумавшись, он посмотрел на меня и заговорил. Голос звучал хрипло, я чувствовал волну сильных чувств от мальчика – печаль и любовь, сожаление и скорбь. – Пожалуй, лучше купить тебе собственный ошейник, Малыш. Не нужно заставлять тебя подлаживаться под этот. Бейли… Бейли был совершенно особым псом.
Я напрягся, когда на следующий день мы на машине приехали в город – я не хотел обратно в клетку, ко всем этим лающим собакам. Но оказалось, что мы просто приехали за мешками еды и жестким ошейником на мою шею. Когда мы вернулись домой, Итан прикрепил на него звенящий жетончик.
– Тут написано: «Меня зовут Малыш. Мой хозяин – Итан Монтгомери», – сказал мне мой мальчик, держа жетончик в руке. Я повилял хвостом.
После нескольких таких поездок в город я перестал переживать – не похоже было, чтобы Итан собирался меня бросить. Я больше не жался к его ногам и бродил сам по себе, расширив свою территорию на всю Ферму. Особое внимание я уделял почтовому ящику и другим местам у дороги, куда походили другие самцы.
Пруд был на своем месте, и на его берегах по-прежнему обитала стайка глупых уток. На мой взгляд, утки были те же самые. Впрочем, не важно; увидев меня, они так же испуганно прыгали в воду и плыли обратно. Я знал, что нет смысла гоняться за ними, но все равно гонялся – просто для забавы.