Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения
Шрифт:
Н. А. Добровольский наблюдал за происходящим довольно пассивно, хотя в его руках находился мощный репрессивный аппарат. Однако ни он, ни многие гораздо более сильные личности из окружения императора ничего не делали для обуздания революционной стихии. Растерянность, паралич воли, надежда на чудо – кто знает, что ими владело в то предгрозовое время.
Когда Февральская революция началась, Добровольский укрылся в итальянском посольстве, но через два часа все же позвонил в Государственную думу и попросил прислать автомобиль – решил поехать в Таврический дворец и сдаться добровольно. Думал ли он, что из дворца его сразу отправят в Петропавловскую крепость?
Допрашивали
Во – первых, он обвинялся в том, что, будучи обер-прокурором, получил из кассы бывшего Министерства императорского двора двадцать тысяч рублей, пожалованных государем на пособия особо нуждающимся чиновникам канцелярии Сената, но деньги по назначению не передал, а «самовольно обратил на свои надобности», вложив в процентные бумаги, которые внес на свой текущий счет. Исходную сумму он все же возвратил, но лишь через несколько лет. Добровольский, впрочем, виновным себя не признал – оправдывался тем, что из-за проволочек с организацией ссудно-сберегательной кассы ему ничего не оставалось, как положить деньги, выданные «в его распоряжение», на собственный текущий счет. По поводу этого существовала устная договоренность с Министерством императорского двора, и когда касса открылась, он вернул не только двадцать тысяч, но и проценты. Он признался только в том, что какое-то время пользовался кредитом, но никакого ущерба кассе не причинил.
В двух следующих «преступлениях» он тоже не признал себя виновным – речь шла о необоснованном прекращении дела некоей Феодосии Шмулевич и получении взятки от грозненского купца Я. Б. Нахимова за содействие его помилованию.
К. И. Бувайлов представил все материалы на заключение Чрезвычайной следственной комиссии к концу июля 1917 года. В ожидании решения Николаю Александровичу удалось ненадолго вырваться из Петропавловской крепости. Его здоровье к тому времени оставляло желать лучшего, и его жена
Ольга Дмитриевна усиленно хлопотала перед министром юстиции Временного правительства об освобождении мужа, ссылаясь на мнение доктора Манухина, предписавшего «больничное, а еще лучше домашнее лечение». Однако на все эти просьбы она неизменно получала отказы.
31 июля было вынесено постановление, оказавшееся на редкость гуманным. В нем отмечалось, что доказательства виновности Добровольского «существенно поколеблены ко времени окончания предварительного следствия». Принято было во внимание болезненное состояние бывшего министра юстиции, возраст и семейное положение – у него было пятеро детей. Меру пресечения ему изменили на подписку «о неотлучке» из Петрограда, и уже 4 августа Добровольский был выпущен на свободу. Казалось бы, самое страшное позади.
Однако пошатнувшееся здоровье требовало основательного лечения. Уже на следующий день он обращается в комиссию с просьбой дать ему выехать на Кавказ. Но железнодорожные билеты на 8 августа, добытые с большим трудом, так и не пригодились – разрешение на поездку не выдано. 20 августа он пишет очередное прошение: «Дайте же мне возможность сохранить себя хоть на несколько лет для многочисленной семьи моей, не обрекайте меня на дальнейшую медленную казнь и дайте мне возможность не подвергать голодовке нашу семью, в которой три младших не старше 22 лет и не могут существовать без молока, мяса, масла, яиц и т. п. продовольствия первой необходимости для питания». До чего наивными выглядят сейчас эти строки!
Тем не менее 22 августа Чрезвычайная следственная комиссия под председательством Н. К. Муравьева рассмотрела прошение Н. А. Добровольского и большинством в пять голосов против двух разрешила ему выезд на Кавказ. Через день он получил официальное удостоверение об этом.
Так Добровольский выезжает на Северный Кавказ, не подозревая, что это решение станет трагическим. Еще через год, в сентябре – октябре 1918 года, по стране прокатилась волна «красного террора», спровоцированного покушением на Ленина и убийством Урицкого. Докатилась она и до Кавказа. «Во исполнение приказа Народного Комиссара внутренних дел тов. Петровского» в концентрационный лагерь в Пятигорске в качестве заложников были брошены сто шестьдесят человек, в их числе несколько генералов и сенаторов. Среди них оказался и Добровольский.
«Медленной казни» он не хотел, но роковым образом поспешил навстречу быстрой. 21 октября 1918 года в числе других пятидесяти девяти заложников его расстреляли.
Александр Александрович Макаров
(1857–1919)
Александр Александрович Макаров родился 7 июля 1857 года в купеческой семье после окончания гимназии поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Завершив обучение, в ноябре 1878 года он начал службу в качестве кандидата на должности по судебному ведомству при председателе Санкт-Петербургского окружного суда А. А. Кузьминском. Первое время подвизался в канцелярии 2-го уголовного отделения, затем был переведен в 3-е отделение «для защиты подсудимых». Через год Макаров уже помогал судебному следователю 2-го участка Царскосельского уезда, тогда же получил свой первый гражданский чин коллежского секретаря.
В январе 1880 года молодому юристу доверили самостоятельно производить следственные действия, чем он и стал заниматься в 7-м следственном участке Санкт-Петербурга, где, впрочем, задержался ненадолго. В течение следующих четырех лет Александр Макаров выполнял обязанности секретаря в канцелярии председателя окружного суда и в 1-м уголовном отделении. В конце октября 1882 года его направили в распоряжение председателя департамента Санкт-Петербургской судебной палаты А. Ф. Кони, проводившего ревизию делопроизводства в Новгородском окружном суде. Две недели работы с выдающимся юристом дали Макарову очень многое в смысле профессиональных навыков.
Карьера молодого чиновника обещала быть успешной. В 1884 году двадцатисемилетний Макаров получает свою первую самостоятельную должность – городская дума избирает его «добавочным» мировым судьей по городу Санкт-Петербургу. В следующем году его уже назначают членом окружного суда. В 1887 году указом Правительствующего сената А. А. Макарова утверждают в должности санкт-петербургского почетного мирового судьи. В этом звании он прослужил два года, а в январе следующего был награжден орденом Святого Станислава II степени.