Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения
Шрифт:
После Октябрьской революции и в первые годы Советской власти Ф. Е. Нюрина продолжала оставаться активным членом Бунда и поддерживала все меньшевистские лозунги. Ей наконец удалось поступить на службу. В 1918–1919 годах она работала секретарем и заместителем заведующего отделом охраны труда Бердичевской городской управы, была членом городского Совета рабочих и крестьянских депутатов, президиума совпрофа и бундовского комитета. Бердичевская партийная организация избрала ее делегатом VI съезда РСДРП (б). Бунд выдвинул ее также кандидатом в Учредительное собрание и в члены Украинской рады.
От активной работы в Бунде Ф. Е. Нюрина отошла в 1919 году, когда у нее возникли серьезные сомнения в правильности выбранной бундовцами позиции. Летом 1919 года она поселилась в Киеве, где стала работать заместителем
В мае 1920 года Нюрину направили на работу в Екатеринослав, где она возглавила губернский отдел народного образования. Там она, как обычно, активно вела и партийную работу, но теперь уже громя своих недавних соратников – бундовцев и меньшевиков. В ноябре того же года по решению Оргбюро ЦК партии Ф. Е. Нюрину перевели на работу в Москву. Здесь она занимала ряд ответственных постов в различных организациях – в частности, была политкомиссаром в Главном и Московском управлениях воинских учебных заведений. В июне 1922 года ее назначили в женотдел ЦК ВКП(б) на должность заведующей подотделом, там она проработала более шести лет.
28 сентября 1928 года Совнарком РСФСР утвердил Ф. Е. Нюрину членом коллегии Наркомата юстиции республики – его тогда возглавлял Н. М. Янсон, бывший одновременно и Прокурором РСФСР. Ее зачислили в штат Наркомюста РСФСР и сразу же поручили возглавить отдел общего надзора в прокуратуре республики.
Привыкать к новой работе было довольно сложно, так как юридических познаний явно не хватало. Тем не менее, по словам Н. В. Крыленко, Ф. Е. Нюрина «с самого начала производила впечатление энергичного и толкового работника».
В мае 1929 года постановлением ВЦИК Николай Васильевич Крыленко был назначен прокурором республики (Н. М. Янсон остался народным комиссаром юстиции РСФСР). В соответствии с этим же постановлением Янсон назначил и некоторых помощников прокурора республики: по судебно-следственному надзору и общему управлению – Ф. К. Трасковича, по надзору за органами ОГПУ – Р. П. Катаньяна, по трудовым делам – А. М. Стопани. Помощником прокурора по общему надзору он утвердил Ф. Е. Нюрину. В этой должности она оставалась, впрочем, недолго. Уже в декабре нарком юстиции Я неон назначил ее начальником вновь образованного организационно-инструкторского управления Наркомюста РСФСР. На этом посту Нюрина обеспечила проведение целого ряда исключительно важных мероприятий: съездов, совещаний, активов, слетов работников органов юстиции и прокуратуры и т. п., в которых сама принимала участие, нередко выступая с докладами и сообщениями. Благодаря своей неуемной энергии и организационным способностям она в конце 1920 – начале 1930-х годов быстро выдвинулась в число основных сотрудников Наркомата юстиции республики.
В мае 1934 года Прокурором РСФСР был назначен известный государственный и политический деятель В. А. Антонов-Овсеенко. Фаина Ефимовна вначале временно исполняла обязанности заместителя прокурора республики, но скоро была утверждена в этой должности. 23 сентября 1936 года Антонов-Овсеенко издал следующий приказ:
«Ввиду назначения меня на новую работу Управление Прокурора РСФСР, по указанию Прокурора СССР, передаю с 25 сего сентября т. Нюриной Ф. Е.
Всему трудовому коллективу сотрудников Прокуратуры РСФСР – привет и пожелание дружной и успешной работы на благо нашего великого дела, нашей прекрасной Родины».
После отъезда Антонова-Овсеенко в Испанию Нюрина фактически возглавила органы прокуратуры республики. 14 ноября 1936 года Прокурор Союза ССР А. Я. Вышинский подтвердил ее полномочия своим приказом. До августа 1937 года она несла тяжелую ношу и. о. Прокурора РСФСР.
Ф. Е. Нюрина руководила органами прокуратуры республики не в самое лучшее время. Прокуратуру лихорадило, никак не удавалось наладить прочные связи с регионами, давала о себе знать еще не до конца осуществленная централизация прокурорской системы (новая Конституция СССР была принята лишь 5 декабря 1936 года), квалифицированных прокурорских и следственных кадров не хватало.
В связи с принятием Конституции СССР прокуратуре республики пришлось перестраивать свою работу. В частности, назначение городских и районных прокуроров теперь полностью легло на плечи республиканских прокуратур (с утверждением их Прокуратурой Союза ССР).
В качестве исполняющей обязанности прокурора республики Ф. Е. Нюриной приходилось нередко выступать с докладами и сообщениями на многочисленных совещаниях и активах, проводившихся тогда бесконечно. На некоторых из них работа прокуратур республик, краев и областей подвергалась сокрушительной критике со стороны А. Я. Вышинского. Тот был резок и саркастичен, говорил эффектно, но иронично и зло. Доставалось, конечно же, и Ф. Е. Нюриной. Так, на собрании актива прокуратур Союза ССР, РСФСР, г. Москвы и Московской области, проводившемся с 15 по 19 марта 1937 года, Вышинский, недовольный чересчур независимым поведением некоторых прокуроров, едко заметил, что еще «не выкорчеван старый недобрый порядок, при котором каждый местный прокурор считал себя маленьким удельным князьком». Он назвал этих прокуроров поименно: «В Западной Сибири сидит хан Барков, в Московской области – удельный князь Филиппов, в РСФСР – исполняющая обязанности герцогини Нюрина». «Каждый чувствует себя самостоятельным, автократичным, – продолжал он. – Это означает, что наша прокуратура все еще не представляет собою стройной, систематически и планомерно работающей организации, подчиняющейся единому командованию и действующей по единому плану».
5 июня 1937 года на состоявшемся в Москве собрании актива Прокуратуры Союза ССР, где председательствовал А. Я. Вышинский, вновь подверглась серьезной критике работа Прокуратуры РСФСР. Но Ф. Е. Нюрина, признавая многие «промахи и неувязки», ссылалась на очень тяжелые условия работы, низкую квалификацию работников аппарата, текучесть кадров, отсутствие достаточного количества помещений и т. д. Выступление Нюриной очень не понравилось Вышинскому. В заключительном слове он резко высказался, что она «вместо большевистского признания ошибок занимается подтасовкой фактов, защитой чести своего «мундира», совершенно неосновательно полагая, что в Прокуратуре РСФСР все в порядке». И далее: «Я знаю, что у нас в работе Прокуратуры Союза ССР имеются громадные недостатки, о которых мало говорят, – раз в месяц на активе, но о которых надо говорить, хотя и скромно, без крика, без шума, без рекламы, но с настойчивостью, преодолевая постепенно волокиту, бюрократизм, гнилье. А самовлюбленность т. Нюриной тем более опасна, что она ни на чем не основана, что работа прокуратуры все еще крайне неудовлетворительна».
1937 год вошел в историю Советского государства как год массовых репрессий. Многие тысячи людей, ни в чем не повинных, попадали под суд по так называемым контрреволюционным преступлениям, после чего их в лучшем случае ожидал какой-нибудь лагерь. Всеобщая подозрительность приближалась к своему апогею, многим представителям не только центральной, но и местной власти везде мерещились враги, заговоры, теракты. Но даже и в это непростое время и. о. прокурора республики Ф. Е. Нюрина пыталась отстаивать своих подчиненных, которым грозили серьезные неприятности. Например, прокурор Вавожского района Удмуртской АССР Кунгуров был исключен из партии как «враг народа». Ему предъявили обвинение по восемнадцати пунктам. Что ему только не инкриминировалось! А истина состояла в том, что он не прекратил в угоду местным руководителям уголовное дело в отношении лиц, занимавшихся «администрированием», притеснявших единоличников и колхозников. Более того, проявляя настойчивость, Кунгуров довел дело до суда, и виновные понесли наказание. Тогда от Кунгурова отвернулся даже прокурор автономной республики. Жалоба районного прокурора дошла до Нюриной, и она настояла на том, чтобы Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б) проверила обоснованность исключения из партии. Было установлено, что прокурор никакого преступления не совершил и все его требования были законными. Кунгурова восстановили в партии и на службе.