Жизнь и приключения чудака
Шрифт:
Чтобы как-то успокоиться, я решил пустить краску в дело. Пришел домой и выкрасил свою кровать в синий цвет. Получилось красиво. А то кровать старая, облупившаяся.
Правда, когда я закончил красить, мною овладело легкое сомнение, что моя работа может не понравиться маме. Она вполне могла придраться к тому, что синих кроватей не бывает. А почему, ответьте мне, почему не может быть синей кровати?
Мы встретились с мамой вечером. Нет, она меня не ругала, а просто отвесила хороший подзатыльник.
Не
Рука у мамы тяжелая, она преподаватель физкультуры, гимнастка, после ее подзатыльников у меня голова по два часа гудит. Я проверял по часам. Как после посещения воздушного парада: ты уже дома, и тишина, и самолеты не летают, а в голове гул.
Тут, к счастью, зазвонил телефон.
Мама сняла трубку. Это звонила тетя Оля.
– Приезжай, полюбуйся, что наделал твой любимец!
– кричала мама.
– Он выкрасил кровать в синий цвет. Может быть, ты теперь скажешь, что у него тяга к живописи! "Не ограничивайте мальчика в фантазии (это она повторяла слова тети Оли, передразнивая ее), дайте ему простор".
Мама повесила трубку и посмотрела на меня. Она действительно была расстроена. С ума сойти, из-за какой-то кровати она готова была заплакать.
– Ну чего ты?
– сказал я.
– Из-за кровати...
– Да нет, - ответила она, - из-за тебя. Растешь балбесом.
– Я обязательно исправлюсь, - сказал я.
– Честное слово. Вот увидишь.
Мама безнадежно махнула рукой.
Эта безнадежность сильно меня огорчила. Я почти целый день об этом думал, но потом забыл. Московская суета!
...Как-то мы тащились с Сашкой в школу из последних сил. И вдруг нас нагнала незнакомая девчонка.
Она улыбнулась нам, как старым знакомым, и сказала:
– Здравствуйте, мальчики. Не узнаете? Я Настя Монахова.
А я ее действительно не узнал, и Сашка тоже не узнал. Она училась с нами до четвертого класса, а потом на год уехала. Я внимательно посмотрел на нее. Она была Настя Монахова, но какая-то новая.
А мы только перед этим решили пропустить первых два урока и придумали, что соврем, будто одинокой старушке стало плохо на улице и нам пришлось отводить ее домой. Мы даже записку написали от имени этой одинокой старушки и, чтобы наш почерк не узнали, писали в две руки; букву - я, букву - Сашка.
Это все я придумал, потому что такой случай был в моей жизни, но произошел он не в будний день, а в воскресенье и я не смог им воспользоваться.
Правда, эта старушка жила в нашем доме, ее звали Полина Харитоньевна Веселова,
Я еще раз внимательно посмотрел на Настю Монахову и догадался, что меня в ней поразило: из мелюзги, замарашки она превратилась в настоящую красавицу. Вот что происходит с людьми, когда они долго отсутствуют!
И тут мне почему-то расхотелось пропускать уроки.
И Сашке, видно, тоже, потому что он шел рядом с прекрасной Монаховой и помалкивал.
– А ты, Саша, по-прежнему учишься в музыкальной школе?
– спросила Настя.
– Он у нас знаменитый флейтист, - ответил я за Сашку.
– Молодец, - сказала Настя.
– А ты, Боря, чем увлекаешься?
– Я? Исключительно ничем.
– Ну и неостроумно. В наше-то время ничем не увлекаться!..
– Еще один воспитатель на мою бедную голову!
– сказал я.
– Извини, - тихо ответила она.
– Я не собиралась тебя воспитывать. Просто сказала то, что подумала. Мне тебя жалко стало.
Вот так она меня пригвоздила. А пока я ей собирался ответить, мы уже вошли в класс, и все ребята с любопытством набросились на Настю и оттеснили нас с Сашкой.
Мы сели за парту, но почему-то оба не спускали глаз с Монаховой.
Она нас просто околдовала. "Но посмотрим, поборемся, не на таких наскочила", - подумал я и тут же сделал все наоборот.
Дело в том, что в этот день меня назначили вожатым в первый класс "А". Об этом сообщила Колобок, то есть наша старшая вожатая Нина, которую прозвали Колобком, потому что она толстуха и всегда что-нибудь жует. И представьте, я согласился. Именно из-за нее, из-за Насти.
Вот как все было. Влетает, значит, в класс Нина, дожевывая на ходу пирожок. Она у нас такая восторженная-восторженная и говорит всегда торжественно-торжественно, как будто выступает перед толпой.
Однажды, когда я учился в третьем классе, она вцепилась в меня, и не где-нибудь, а на улице, и воспитывала сорок минут.
Сашка в это время стоял в сторонке и ел мороженое. Ему в ожидании пришлось съесть три порции.
Чтобы отделаться от нее, я начал икать. Это очень хороший, испытанный способ. Она тебе слово, а ты в ответ "ик". Она сказала, чтобы я перестал. А я в ответ снова "ик". А потом Нина узнала, что это мой способ отделываться, когда воспитывают, и невзлюбила меня. И вот когда теперь она мне заявила: "А я по твою душу, Збандуто", - у меня все внутри похолодело от предчувствия беды.