Жизнь и приключения Заморыша (Худ. Б. Винокуров)
Шрифт:
Так вот что скрывал от меня Илька! Тут делают пистолеты и печатают листовки вроде той, которую кто-то занес к нам в класс. Кто-то! Теперь ясно кто: Илька и занес, а то кто ж еще!
Едва я об этом подумал, как в голову пришла и еще одна мысль: за короткое время я одинаково — глядя через дыру, сверху вниз, — узнал две тайны. Но там, в монастыре, мне совсем
Только я это подумал, как сзади кто-то схватил меня за ворот и так потянул, что с моей рубашки посыпались и запрыгали по крыше пуговицы.
— Ты что тут делаешь? Подглядываешь?!! Ах ты, провокатор! — услышал я злобный шепот Ильки. Не выпуская ворота из рук, он заставил меня слезть на землю и потащил к домику, где я когда-то обедал. — Сейчас мы тебя допросим, поповский подлипала, — сказал он и втолкнул меня в дверь.
От страха я лишился голоса.
Спустя минуту в дом вошли Тарас Иванович и Гаврила. Илька тыкал в меня пальцем и объяснял:
— Вот он, поповский наймит. Полез я на крышу, а он поджал хвост и сиди-ит в дырку смотрит. Это его попы подослали, не иначе.
Тут ко мне вернулся голос и я сказал:
— Ты, Илька, дурак!.. Ничего не знаешь, а тащишь. У меня все пуговицы отлетели…
И неожиданно для себя я заплакал. В самом деле, я шел к Ильке как к другу, а он — за ворот…
Тарас Иванович усмехнулся в усы и двумя пальцами поднял за подбородок мою голову.
— Ну, а все-таки, зачем ты на крышу залез, а? — спросил он, заглядывая мне в глаза.
— К Ильке, — ответил я. — Мы и раньше за трубой прятались, провокаторов подстерегали.
Илька смутился и заморгал глазами.
— Так то ж вдвоем, а тут ты один залез. Еще скажешь, я и в кузницу позволил тебе заглядывать?
— А что ты увидел в кузнице? — продолжал спрашивать Тарас Иванович.
— Все, — ответил я, не таясь. — И как листовки печатают, и как пистолеты делают.
Тарас Иванович посмотрел на Ильку и покачал укоризненно головой:
— Ах, Илька, Илька!.. Что ж нам теперь делать?
— А ничего! — ответил я. — Пусть мне провокаторы руки-ноги ломают, я все равно смолчу.
Мать Ильки, Кузьминишна, все время смотрела на меня своими карими ласковыми глазами молча, а тут и она вмешалась в разговор:
— И смолчит. Он хороший мальчик.
— Хороший-то хороший, а в церкви поет, — раздумчиво сказал Тарас Иванович.
— Ах, вы не знаете! — горячо воскликнул я. — Это ж вовсе не потому!..
— Тебя что ж, отец заставляет?
— Нет, я сам… Я там клад искал…
— Кла-ад? — удивленно воскликнули все четверо.
У Ильки от любопытства глаза стали круглыми.
— Ох ты!.. — присел он. — А мне ни слова! Ну не
Меня принялись расспрашивать. Я ничего не утаил. Рассказал и про то, как патер и наш батюшка кружку делили, и как сбежало шоколадное тесто. Ну и смеялся же Тарас Иванович!
Пришел тот человек, который листовки печатал (звали его Михаилом Ефимовичем), и мне пришлось рассказывать все сначала; он слушал и записывал в книжечку. Потом Тарас Иванович сказал:
— Ах ты, Митя, Митюха! Пользы от твоей затеи не получилось никакой, а вреда ты наделал много. Если бы и был клад, так неужто монахи не поживились бы сами? На что другое, а на золото да на камни драгоценные у них нюх, как у гончих. А главное — не так надо освобождать царских узников. Не только твой Петр, или Сигизмунд, или учитель Алексей Васильевич — весь трудовой народ в России узник. Главное — надо царя свалить да разогнать его свору, темницы ж потом сами раскроются.
— Жди, когда вы его свалите, а у Алексея Васильевича чахотка, — опять вмешалась Кузьминишна. — Вот Илья рассказывал, учитель этот в школу с бутылочкой молока всегда приходил. Это как, а? Да он в тюрьме и года не протянет.
— Поможем, — сказал Тарас Иванович. — Ты ж сама и передачу понесешь. Если на то пошло, то и Сигизмунду чего-нибудь подкинем, даром что паном прозывается.
— Ой, какой он пан! — воскликнул я. — У него на штанах латка!
Потом Тарас Иванович стал объяснять мне, какой я принес вред тем, что пел в церкви.
— Пойми, что некоторые темные люди и впрямь посчитали тебя посланцем от бога!
— А все-таки, что же у них было в тех ящиках? — спросил Михаил Ефимович. — Неужто контрабанда?
— Судя по всему — контрабанда, — ответил Тарас Иванович. — Святые отцы на все идут, лишь бы набить карман потуже.
— Если б знать наверняка, то хорошо б в листовке упомянуть.
Мне так хотелось хоть чем-нибудь загладить свою вину, что я сейчас же крикнул:
— Я узнаю! Завтра ж узнаю и скажу вам.
Тарас Иванович переглянулся с Михаилом Ефимовичем и кивнул мне:
— Главное, сматывай там удочки поскорее.
Илька пошел меня проводить. Я сказал:
— Хочешь, Илька, проведаем Зойкину бабку?
— Этого не хватало — к бабкам в гости ходить! — отозвался Илька. Но подумал и согласился. — Ладно уж, пойдем. Вот я проверю, как ты правду говоришь.
Про Зойку и про то, как я встретился с нею в Симферополе в цирке и как сам в цирке выступал, Илька уже не раз слышал от меня и каждый раз говорил: «А ты не врешь?» Вот пусть теперь узнает, как я вру.
К переезду мы подошли в то время, когда шел поезд и бабка сигналила ему зеленым светом. То, что бабка по своей воле может пропустить, а может и остановить целый состав, сразу возвысило ее в глазах Ильки. Он спросил: