Жизнь и смерть Джими Хендрикса. Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла
Шрифт:
Но это было тогда, когда он встречался с Кирстен. Теперь Кирстен нет, и в его жизни появилась немецкая цыпочка. Все они претендовали на то, чтобы быть его невестами. И все притворялись, что не замечают, что Джими неискренний в отношениях. Чувак, ну ты-то видишь?
Находясь рядом, Джими снова запал на Девон, только теперь Девон ведет себя холодно. Она все еще с Джаггером – осознание этого туманит рассудок Джими.
Но здесь и Стелла – жена Алана Дугласа. Алан – новый лучший друг Джими. Тот, кто поможет ему выбраться из моря дерьма, в котором он сейчас плавает, к земле обетованной,
Джими доверяет Алану. Джими больше не доверяет никому. Только Алану и его женщине. Стелла, с ее бинди и умопомрачительным прикидом, ее мудрым лицом и открытой душой, не была очередной цыпочкой. Со Стеллой можно поговорить. Стелла знает людей вокруг. Никакого секса. Только любовь. Л-у-б-о-в.
То же можно сказать и об Энджи – жене Эрика – разница была лишь в том, что Энджи сидит на героине. Энджи и Девон. Ведьмы на белых конях. Энджи уже спала с Джими, множество раз. Как и Девон. Отличие лишь в том, что Девон оставалась, а Энджи предпочитала исчезать. А теперь эта девочка даже не хочет и слышать о тебе, если у тебя нет с собой сладко-коричневой пудры.
Время задвинуться. Следующая остановка – пустота.
Джими отрывается от Энджи и сосредотачивается на Девон. Болтает со Стеллой. На столе немного китайской еды. Во рту привкус курицы и риса.
Раздается звонок домофона… Джими вздрагивает. «Уф, пожалуйста, скажи ей, чтобы она оставила меня в покое…»
Стелла берет трубку и отвечает назойливой блондинке: «Приходи позже».
«Я невеста Джими. Ты ведь понимаешь, да?»
Ничего личного.
«Иди домой».
«Nein. Нет. Ты должна понять…»
Стелла вешает трубку.
Моника осталась одна снаружи. Моника плачет. Моника сходит с ума.
Спустя десять минут снова раздается звонок. Черт… Джими расстраивается. Встревоженная Стелла возвращается к домофону и отвечает:
«Нет, подруга».
Моника рыдает, кричит, шумит. Джими смущенно извиняется перед всей компанией. Джими выходит на улицу. Он так устал от этих сцен.
Такси везет их обратно в Samarkand. Джими раздражен. Ох уж эта истеричка. Моника молчит, закуривает сигарету. Лондон накрывает предрассветный туман. Желтые мутные глаза следят за ними из заведенного Jaguar.
Майк тушит сигарету и открывает дверь машины. За ним здоровые ребята, словно из массовки «Убрать Картера», громилы на подскоке. Смеются и угорают.
Они нападают сзади, когда пара открывает дверь. И начинают пиздить прежде, чем он понимает, что произошло. Бьют коленом по яйцам. Он падает, задыхаясь: «Убери эту белобрысую шлюшку».
«Съебись, нам нужно поболтать с твоим мужиком».
Смотрят на нее. Свали – сейчас же.
«Я принесу сигареты, Джими, хорошо? Я принесу сигареты из гаража…»
Парни улыбаются. Выталкивают ее за дверь.
«Эй, Майк, что за хуйня, ты чего?»
Майк молчит, его мысли витают в воздухе. Джими умоляет.
«Майк, да хорош…»
Парни накидываются на него. Уткнув лицом вниз, прописывают парочку хороших ударов в живот. Джими на четвереньках. Задыхается, воет, брызжет слюной. Ему страшно и чертовски больно, чувак…
Еще пара ударов. Перевернули на спину и вцепились в кудри на затылке. Один из них поставил сумку и вытащил пару бутылок, протыкая пробки большим пальцем. Здоровый парень. Вино выплескивается ему на руку. Он вытирает ее о рубашку. Затем заталкивает бутылку Джими в рот. Буль, буль, буль, буль, буль…
– Мальчик хочет пить, – говорит он. Остальные скалятся в улыбке.
– Как же хорошо, что мы захватили с собой еще, – отвечает другой. Громилы ржут.
Большой палец на пробке. Вытирает руку. Впихивает бутылку в рот.
Вино повсюду. Глаза Джими вылезают из орбит, руки сжимаются, он не может дышать. Вино льется из носа, в волосы, на кровать, на руки, которые крепко его держат.
Еще одна бутылка. Большой палец на пробке. Громила вытирает руку. Впихивает бутылку в рот. Вино везде. На груди и руках, на губах, в глазах. Все происходит на самом деле. Не может быть. Это реальный пиздец. Да ну на хер. Они ржут.
Затем экран тухнет, сжимаясь в мелкую белую точку… сначала быстро, потом медленно… медленно… сжимаясь в…
Пустоту. Глубокую, черную, тяжелую…
Пустоту.
Глава 2
Люсиль и Эл
В ту ночь, когда он родился, луна шла на убыль, скользя от Рака ко Льву, от живота к сердцу, от семени к крови.
Мама была ангельски-прекрасной, ей только что исполнилось семнадцать. Папа был весь на нервах и сидел в армейской тюрьме.
Восемь месяцев назад Люсиль Джетер вышла замуж за двадцатитрехлетнего рядового армии США Джеймса Аллена Росса Хендрикса. Через три дня Эла перевели в Форт-Ракер, штат Алабама. Когда родился ребенок, Элу отказали в увольнительной и отправили на губу. Командир сказал, что это для его же блага, зная, что парень, скорее всего, уйдет в самоволку. Эл был в ярости: всем белым сослуживцам давали отпуск.
Как и у всех американцев, их родословные были перепутаны, уничтожены, добросовестно проигнорированы. Африканские рабы, белые рабовладельцы, индейцы, последствия долгой череды изнасилований, убийств, расовой ненависти, религиозных извращений, краха надежд и господства сорняков в трещинах вековых затвердевших скал.
Со стороны Люсиль: белый дедушка-рабовладелец и черная бабушка-рабыня. Капитан и наложница, странные пары встречались в девятнадцатом веке на глубоком Юге. В 1875 году у них родился мальчик, Престон Джетер, типичный мулат. После того как Престон стал свидетелем линчевания, он сбежал из Вирджинии и направился на северо-запад – считалось, что там черным жилось легче.
Да. Конечно.
Он работал на шахтах в Рослине (штат Вашингтон), затем в Ньюкасле – везде, где черный парень мог получить доллар. Ему было за сорок, когда он добрался до Сиэтла – по крайней мере, теперь впахивая над землей, в саду под солнцем, – где он и встретил маму Люсиль, Клариссу Лоусон. Кларисса была родом из конфедеративного, сегрегированного Арканзаса, из племени Чероки, которые были согнаны туда в соответствии с законом об индейском переселении 1830-х гг. Укрытая рабами, смешанных кровей, бедная, Кларисса была на девятнадцать лет моложе Престона и уже беременной после изнасилования на хлопковых полях в дельте Луизианы.