Жизнь моя – Армия
Шрифт:
Иванов сидел у колеса машины вытянув ноги. Он был весь мокрый и старался расправить промокшее насквозь удостоверение. Посмотрев на друга, поморщился, потер грудь и предложил, начав подниматься:
– Коль, давай я тебя ополосну. Ты весь в навозе. Тут воды в машине еще немного осталось…
Васин взглянул на себя. Провел рукой по лицу и стряхнул приставшую солому, опилки и куски навоза. Фуражки на голове не было, зато в коротких волосах было полно разного мусора. За спиной раздался разъяренный голос командира:
– Прапорщики,
Савицкий постоял в дверях еще минуты три, разглядывая мокрых приятелей. Они оба молчали и не поднимали глаз, боясь огрести еще больше. Полковник развернулся и ушел, раздраженно печатая шаг. Хозяйственник поглядел ему вслед и горестно вздохнул:
– Давай, Юр…
Иванов таском вытянул рукав из коровника, не заходя внутрь и слегка приоткрыл вентиль. Пожарник по виду командира догадался, что зрелище ужасно.
Не сильная струя воды полилась на Васина. Тот старательно вертелся во все стороны, смывая навоз и грязь с формы. Тряс головой, чтоб избавиться от мусора в волосах.
Из-за угла вышло отделение солдат во главе с Вагановым и застопорили ход, глядя на странное зрелище. Их прапорщик купался прямо в форме и сапогах. Уставшие от всего пережитого приятели ничего не замечали. Юрий старательно поливал Николая. Наконец закрыл вентиль и сказал:
– Чистый… – Усевшись на ступеньку машины, добавил: – Чего делать будем? Я глаза открыл, командир стоит и вентиль уже завернут. Пойдем, посмотрим…
Все так же не замечая солдат, вошли в коровник. Иванов присвистнул, глядя на кучу переломанных досок и гору мусора в конце помещения:
– Н-да… Помыли…
Следом в коровник заглянули солдаты. С минуту не могли прийти в себя от изумления. Все вокруг было чистым и переломанным. Ваганов простонал:
– Товарищ прапорщи-и-ик… Картофельник в болото превратился. Мы из-за этого пришли. Увидели бурунчики на поле из теплицы…
Васин подскочил, перепугавшись не на шутку. Если во дворе все можно было отремонтировать, то потерю картошки командир ему никогда не простит:
– Как?!?
Шустро развернулся и рванул из помещения. То, что предстало его глазам, можно было назвать одним словом – трясина. Картофельные ветки, облепленные навозом на протяжении доброй сотни метров, едва торчали из моря воды. Участок находился в небольшой низинке и вся вода стекла туда.
У Васина подкосились ноги и он рухнул на лужок. Ваганов тут же подскочил к начальнику:
– Да не расстраивайтесь вы так!
Подошедший Иванов присел рядом. Сочувствующе
– А чего ты хочешь? Почти вся вода из цистерны здесь. Пятнадцать тонн… Да ты не переживай, за ночь сойдет. Земля сильно сухая…
Утешение было слабым и все же прапорщик немного воспрянул духом. Встал на трясущиеся ноги и направился в коровник. Застыл в дверях, прикидывая размер ущерба.
Солнце заглядывало в помещение через выбитые проемы окошек под потолком. Над мокрыми, промытыми кое-где добела, досками пола в свежих вмятинах от наконечника, вился легкий парок. Вода уже стекла. Прапорщик повернулся к солдатам:
– Знаю, что виноват. Только одному мне не исправить все. В общем, придется нам сегодня потрудиться. Клетки заново городить. Доски, которые не поломало, назад прибить, а что переломило, жердями заменить. Я Юре помогу шланг скрутить и приду. Вы пока начинайте разбирать вон тот завал. Что еще может пригодиться, откладывайте. Остальное на выброс…
Васин указал на груду мокрого хлама. Солдаты переглянулись. Ваганов спросил:
– А как с рамами быть? Стекол нет и гвоздей…
Прапорщик вздохнул:
– Все будет, когда приду. Приступайте…
Он вылез из коровника и посмотрел на стоявшего у пожарной машины дружка. Иванов попросил:
– Коль, ты в машину не садись, а? Дойди пешком. Уж больно от тебя пахнет…
Хозяйственник только тут почуял страшный запах навоза от собственной формы. Посмотрел в сторону бани:
– Ты пока шланг отсоединяешь, да машину ставишь, я пойду помоюсь и форму постираю заодно…
Юрий согласился:
– Давай…
Прапорщик влез в баню. Заглянул в комнатушку банщика. Сегодня день был вообще-то не банный и за столом сидел дневальным сержант-второгодок.
Васин мрачно потребовал у него кусок мыла. Тот поглядел на мокрого встрепанного прапорщика с шишкой во весь лоб и молча протянул кусок желтоватого «банного», демонстративно зажав нос. Коля ругаться не стал, лишь насупил брови. Он слишком устал, чтоб читать Устав срочнику.
Старательно прополоскал в холодной воде документы и вернулся к сержанту:
– Я знаю, что у вас тут утюг имеется. Ты мне пока документы прогладь и просуши. Только чтоб через чистый тетрадный листок! Никаких отпечатков!
Ушел в пустую душевую. Врубил сразу два душа. Под один кинул сброшенную форму, под второй нырнул сам. Старательно отмылся от запаха. Намылил форму с нижним бельем, немного потер и снова кинул под струю воды. Тщательно прополоскал. Отжал. Понюхал. Запаха вроде не было.
Васин удовлетворенно вздохнул и принялся натягивать сырую одежду на себя. Времени, чтобы ехать переодеваться не было. Он понимал, что после этой «чистки Авгиевых конюшен», Савицкий обязательно проверит выполнение его приказа.