Жизнь на Самоа
Шрифт:
Много всего произошло с тех пор, как я записывала в последний раз. Ллойда, который, казалось, совсем выдохся, мы отправили в Сан-Франциско. Не успел он уехать, как, к моей большой печали, издохли его конь Макфэрлэйн и мой маленький Гарольд. Сначала Макфэрлэйн, за ним Гарольд. С последним рейсом «Арчера» с Абаианга note 126 приехали капитан Тирни и Лиззи, его жена. Они несколько раз были у нас. Все влюбились в Тирни. В последний свой приезд на прощание он заставил всю нашу семью усесться на веранде, чтобы унести в памяти общий портрет.
Note126
Абаианг – один из атоллов архипелага Гилберта.
У нас теперь служит чернокожий паренек,
Сегодня после обеда Льюис что-то читал вслух, как вдруг его внимание привлек темнокожий человек, стоящий на лужайке под проливным холодным дождем. На вопрос: «Что ему нужно?» – он ответил: «Остаться здесь». Мы позвали его на веранду и стали расспрашивать дальше. Выходило так, что это беглец, который некоторое время скрывался в лесу. Там его нашел мясник Дайнс и взял к себе, а теперь он удрал от Дайнса. Бродя по лесу, он, по его словам, встретил еще одного сбежавшего работника фирмы.
Note127
Меланезиец Аррик родом с Новых Гебрид появился в Ваилиме после бегства с немецкой плантации, полумертвый от голода и истощения, с рубцами от ударов кнутом на спине. Стивенсоны выкупили его у немецкой фирмы, с которой он был связан трехлетним кабальным контрактом, и выходили его. Аррик стал в Ваилиме всеобщим любимцем.
– Где же он? – спросили мы.
– Прячется за садом у калитки, – такова была суть ответа.
Привели второго. Тот оказался чернокожим юношей дерзкого вида, но страшно напуганным. Странно было видеть, как нос на коричневом лице первого побелел от волнения. Мы оставили их ночевать, и наши повара побежали согреть для них чаю и приготовить еду. Я дала им также сухой материи взамен остатков мокрых тряпок, обматывавших их бедра.
Боюсь, что повара погубят Аррика – чернокожего, попавшего к нам законным путем. Они отвели ему почетное место за своим столом, и он поглощает большую часть всей еды. Талоло и Лауило, эти двое мягкосердечных, стоят за его спиной и стараются впихнуть в него побольше. Они едят до нас, и, когда Аррик появляется в столовой, чтобы помочь за обедом, желудок его так набит, что кажется, будто у него в этом месте опухоль. Двое беглецов очень беспокоят меня. Оставить их у себя мы не можем, но не хватает духу предать их.
Лауило сообщил мне, что его знакомый нашел в лесу позади свиного загона останки человека. Когда этот знакомый позже зашел к нам, Льюис попросил его показать место. Действительно, там оказались кости человека – чуть повыше моей кофейной плантации. Но что странно – среди них целых два черепа. По-видимому, то скелет воина, который отрезал голову врагу, будучи сам смертельно ранен, и потом уполз в лес, чтобы умереть со славой. Льюис хочет поставить камень над его могилой.
Note128
февраля
Одному богу известно, какой сегодня день. И мне тем более стыдно, что как раз пришло твое письмо, притом написанное не где-нибудь, а именно в Борнемуте – о, добрый старый Борнемут! – и что ты выражаешь радость по поводу моих писем, за которую я хотел бы отплатить письмом подлиннее. Итак, что здесь происходит? Целое море событий – запутанных, утомительных, незавершенных, бесформенных; масса времени растрачена впустую; множество разъездов взад-вперед, и мало что доведено до конца или хотя бы до середины.
Позволь обрисовать тебе наш живой состав на данный момент. Шестеро рабочих на плантациях; шесть душ в доме. Повар Талоло сегодня наконец возвращается из отлучки, ради чего я потратил около двенадцати часов на поездки и, полагаю, часов восемь на совещания в торжественной обстановке… Стюардом теперь Лауило. Оба они превосходные слуги; у нас был званый ленч по случаю захоронения найденных костей самоанца, и поверь, что все было на высоте, хотя мы сами ни во что не вмешивались. Еда была хороша, вино и блюда подавались как по часам. Помощник стюарда и прачка – Аррик, чернокожий с Новых Гебрид, которого мы наняли у немецкой фирмы; он не так безобразен, как большинство из них, но и красавцем его не назовешь; не глуп, однако и не Критон. В первое время он так много ел, дорвавшись до хорошей пищи, что живот
И наконец, пастырь скота – Лафаэле. В его ведении: мой совершенно преобразившийся Джек, теперь на нем ездит жена, и он смирен, как докторская кляча; тифанга Джек – пегий конь, которого моя матушка купила у бродячего цирка; кобыла Бэллы, впавшая в детство или близкая к этому (черт бы ее побрал!); Мусу, что мне на днях забавно перевели, как «которая не хочет» (буквально – «сердитая», но употребляется всегда с оттенком упрямства и строптивости), – маленькая шоколадная с белой звездочкой на лбу лошадка Фэнни. На этой лошадке в последнее время ездил я, чтобы остепенить ее. Она не то что с норовом, но неприученная, капризная, неспокойная и требует, чтобы ею занимались и ублажали ее, и последняя (из верховых лошадей) – Луна (ее имя происходит не от латинского названия светила, а от гавайского «надсмотрщик», но произносится одинаково) – тоже хорошенькая маленькая кобылка, но ее едва ли удастся обломать: уж очень брыклива. Ездить на ней можно только с пастушеским бичом, и по возвращении вся спина ее расчерчена, как шотландка.
Далее, две лошади из упряжки, которые используются теперь только как вьючные; две коровы, одна из них вот-вот должна отелиться (надеюсь, что завтра), и третья – джерсейская корова, чье молоко и характер равно вызывают восхищение – она дает фермеру хороший моцион, а потом освежает его сливками; двое телят – бычок и телка; бог знает сколько кур и уток, и бьюсь об заклад, что даже он не знает, сколько кошек. Итак, двенадцать голов: семь лошадей, пять коров. Не есть ли это Вавилон великий, что я построил? Можешь звать его Сабпрайорсфордом. note 129
Note129
Сабпрайорсфорд – шуточное название, намекающее на название имения Вальтера Скотта – Эбботсфорд. Эботт (аббат) – настоятель монастыря, сабпрайор – помощник настоятеля. – Прим пер.
В течение марта Льюис работал над «Дэвидом Бэлфуром». Кроме того, как обычно, время заполняли встречи с вождями, несколько праздников и множество политических сплетен. В начале апреля в Ваилиме разыгралась любопытная домашняя драма, касающаяся Талоло и Фааумы, жены Лафаэле, в результате которой Фааума бросила мужа, а Талоло был уволен. Попробовали нового повара Дэвида, но он оказался неподходящим. Через несколько дней Лафаэле помирился с Талоло, и тот возвратился в дом, к большому облегчению Стивенсонов, жалевших об уходе хорошего повара. Однако Фааума отказалась вернуться к Лафаэле.
7 апреля был день рождения Ллойда, и это событие отмечалось на местный лад. Двое туземных юношей обвили его голову, шею и талию гирляндами цветов. Обеденный стол был также украшен горами венков. В центре помещалось коронное блюдо – жареный поросенок с алым цветком гибискуса на лбу и двумя зелеными гирляндами вокруг толстой туши. Примерно через неделю после этого наступила небывалая жара, которая всех измотала. 16-го Джек-циркач был найден мертвым. В тот же день попозже Ваилиму посетил сам Малиетоа в сопровождении Лаулии как переводчика и трех солдат, одетых в белые мундиры и панталоны и вооруженных винтовками и байонетами. Малиетоа также был во всем белом и в желтых кожаных крагах выше колен. «Король» остался на ленч и пил каву с Льюисом в знак добрых отношений. Во второй половине дня Льюис отправился в Апию встречать пароход с Редьярдом Киплингом, но Киплинг не приехал, и таким образом связь между ним и Льюисом осталась чисто эпистолярной.