Жизнь на всю оставшуюся жизнь: настольная книга человека
Шрифт:
За десять лет моей работы координатором в хосписе [4] самое первое впечатление до сих пор не теряет своего вкуса.
На ум приходит именно это сравнение. Вкус сладкой горечи.
В тот момент я открыла книгу отзывов просто из некоторого любопытства, уважительного, но именно из интереса, что же можно написать в хосписной книге отзывов.
На первой же записи я как будто нырнула в бездонный колодец. Она мне напомнила самый короткий рассказ Хемингуэя про продажу детских ботиночек, неношеных. Только слова сына бывшего пациента меня не просто растрогали, а выдали все силы авансом для работы в этом месте: «…Наш отец и дед – ветеран войны, генерал-майор в отставке, за время своей болезни испытал многое: и равнодушие, и хамство, и полное безразличие к своей
4
Координаторы немедицинской помощи в хосписах и паллиативных отделениях г. Москвы – это сотрудники Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера», их задача – организация необходимой социальной, психологической и духовной поддержки пациентов и их близких.
Уйти из жизни спокойно, без обиды и благодаря, – я думаю, это единственное, ради чего стоит жить, какой бы жизнь ни сложилась.
Я хорошо помню один обход. Вера Васильевна Миллионщикова [5] не ограничивалась медицинскими вопросами, она всегда со своими больными разговаривала, задавала вопросы общего характера.
И вот пациентка ей говорит:
– Всё хорошо, только курить хочется!
Вера Васильевна подтянула к кровати стул и сказала:
5
Вера Миллионщикова – врач, основатель Первого московского хосписа, возглавляла его на протяжении шестнадцати лет.
– Ну, давайте курить! Почему вы не курите?
У нас в Доме милосердия, что в Поречье-Рыбном [6] , сегодня девятнадцать человек, в феврале мы приняли у себя девять новых жителей. Отмечали день рождения Ивана Ивановича под русскую гармошку с застольем, пели частушки, играли в лото и в «Поле чудес». Пили вино под живое исполнение романсов и грустили под советский винил на веранде, глядя на тщетные попытки зимы вернуться в виде тающих на окне снежинок. У нас прошла выставка фигур из дерева, а 23 февраля были 100 граммов и бутерброды с икрой.
6
Дом милосердия кузнеца Лобова в маленьком селе Поречье-Рыбное Ярославской области находится под опекой Благотворительного фонда помощи хосписам «Вера».
Мужчины заняли три комнаты из восьми. Мужчины – это редкость, их очень ждут бабушки в столовой. Они приходят, когда «барыни» уже займут свои места. Приходят как бы нехотя, но ждут приветствий и взглядов. Один грозный и важный. Но его душа тает, когда ты к нему с юмором. С юмором, но – как к старейшине, как к главному в стае. Другой – как паровозик из Ромашково. Тот самый, из мультфильма, но в образе старика, торопящегося каждое утро услышать пение птиц. Сидит с сигареткой на качелях и медленно потягивает, так медленно, как будто густая жизнь в этот момент течет тут, в сейчасье.
Еду домой и читаю по дороге чат наших хосписных координаторов. Читаю и понимаю, что ничего мне больше не нужно. Делать бы свою работу и получать бы вечерами эти фотографии как подтверждение того, что дело мамино растет и множится и день прожит не зря.
В саду Первого московского хосписа [7] пациенты ловят немногие оставшиеся теплые денечки. В их жизни это последнее осеннее солнце и последние теплые дни. Это дорогого стоит.
В Центре паллиативной помощи [8] в одном отделении пациенты собрались в палате и читают вслух «Войну и мир». Когда болеешь – спешить некуда и появляется время на то, что ускользало от внимания в счастливой здоровой жизни. Хотя, кто знает, какая жизнь счастливее…
7
Первый московский хоспис (ныне – Первый московский хоспис им. В. В. Миллионщиковой) – первое медико-социальное учреждение для помощи неизлечимо больным людям в Москве. Выездная служба помощи пациентам на дому работает с 1994 г.,
8
Центр паллиативной помощи (ЦПП) входит в структуру ГБУЗ «Московский многопрофильный центр паллиативной помощи ДЗМ», включающую в себя также 9 московских хосписов и созданную для того, чтобы сделать помощь неизлечимо больным людям в Москве одинаково качественной и доступной.
А в другом отделении пациентов на ИВЛ привезли прямо на кроватях в холл на киносеанс. Ага. И у них тусовка. И полумрак, свет выключен. И персонал ходит на цыпочках, чтобы не мешать. И для кого-то из них этот фильм будет последним.
А в хосписе в Поречье под Ярославлем Петра Сергеевича вывезли гулять на улицу. И он до слез растрогался от запаха сырых кленовых листьев. Просто от того, что смог увидеть, потрогать и почувствовать эту осень. И столько в нем радости и счастья от этого соприкосновения, что кажется мне, это его последняя осень…
Наше общество не приемлет слабости. Мы все должны быть лидерами, успешными, эффективными, красивыми. Что тогда удивляться, что при таких установках мы не умеем болеть и стареть? Каждый для себя хочет эвтаназию, раз – и всё. Легко. Чтобы без мучений и быстренько. Надо, чтобы всё было легко. Жить, любить, умирать…
Но прожить без боли невозможно. Надо приучать себя принимать чужую слабость, тогда легче будем воспринимать и свою.
Елена Петровна, возвращаясь после концерта в палату: «У вас хочется жить. К сожалению». И немного позже: «А к Новому году когда готовиться будем?»
Чего хочет человек, находясь в больнице? Хочет выздороветь и отправиться домой.
Чего хочет человек, когда он знает, что его болезнь неизлечима и не известно, сколько еще осталось жить? Всё равно хочет выздороветь и жить. Это естественно для человека – хотеть жить. А что можем мы сделать для наших пациентов? Подарить им радость сегодня и сейчас, снять напряжение и страх своим вниманием и заботой. Увидеть каждого со своей историей жизни.
Нине Ефимовне восемьдесят восемь лет, она практически не разговаривает, всё отрицает или со всем соглашается. Поехали с ней на прогулку, говорим – именно говорим – друг с другом. Спрашиваю: как в войну жили, как юность прошла, тяжело ли было? Да, отвечает, тяжело. А что, спрашиваю, было хорошего в жизни? Всё было хорошо, отвечает, жили весело и дружно. А сейчас в чем радость? Чтобы внук хотя бы один раз навестил, телевизор посмотреть, выпить чаю самостоятельно и сидя в кресле, а не лежа в кровати. Спасибо, говорит, что вы мне время уделили.
А рядом в палате Лариса Антоновна говорит: «И чего вы с ней возитесь?»
Ревность. Каждый, каждый хочет участия и заботы.
Александр Владимирович поступил к нам неделю назад. Первое знакомство не всегда долгое и объемное: большинство пациентов вначале стесняются и немного не понимают, кто такой координатор в хосписе. А потом заглядываешь к пациенту почаще, болтаешь с ним, и он расслабляется и уже приоткрывается в своих переживаниях, делах семейных и самое главное – в своих желаниях, пристрастиях и вкусах.
Так и с Александром Владимировичем получилось: на второй день я начала предлагать ему то да се и, наконец, кофе, а он: «А кофе у вас какой? Растворимый?»
– Да, – отвечаю, – на чайном столике всегда есть.
– Я-то люблю настоящий кофе… Ну хотя бы из автомата. – Александр Владимирович был немного разочарован.
– Есть у нас и автомат внизу, но и молотый кофе найдется!
На том и порешили, я принесла ему в подарок пачку молотой «Лаваццы» (спасибо благотворителям!), Александр Владимирович был в восторге. Он оказался настоящим ценителем, показывал мне, как кофе нужно правильно заваривать и пить. За кофе мы разговорились: Александр Владимирович мне поведал, что он переводчик с английского, посвятил этому языку всю жизнь, влюблен в него, изучал очень тщательно. Даже сейчас, во время болезни, всегда изыскивает возможности заниматься любимым делом. Работал переводчиком в Москве, его постоянно приглашали в ООН для перевода конференций. Я услышала рассказ о кофейнях Швейцарии, о маленьких ароматных чашечках с его любимым эспрессо в разных местечках, как он пробовал разные сорта кофе, расспрашивал об их происхождении, дегустировал. Александру Владимировичу часто приходилось летать, и я услышала о хороших кафе в аэропортах Домодедово и Шереметьево, где, оказывается, можно выпить настоящий отличный эспрессо.