Жизнь напрокат
Шрифт:
Бабулино лицо вытянулось настолько, что даже очки съехали. Пару секунд она переваривала информацию, а потом нехорошо прищурилась и спросила закрытую дверь:
— И как же, позвольте узнать, Ангелина попала в это самое НИИ? Если мне память не изменяет, до него просто так на электричке не доедешь.
Лучше бы память ей изменяла, но Алекс ничуть не смутился и спокойно ответил:
— Я отвез. Евгений Андреевич — старый друг нашей семьи.
— На мотоцикле? — ахнула мама.
— На машине, — продолжал отвечать парень через дверь.
— Войдите,
— Я имею право не позволить вам без причины обижать мою девушку, — твердо заявил Алекс, появляясь на пороге.
Вид у него был крайне сосредоточенный и воинственный: губы сжаты в тонкую линию, серые глаза сверкают, плечи напряжены. Складывалось впечатление, что он готовится к бою. Блин, если они сейчас сцепятся с предками, то добром дело не кончится. Но влезть я не успела. Бабуля окинула парня насмешливым взглядом и, проигнорировав последнюю реплику, сурово спросила:
— А права-то у вас есть?
— Есть, — спокойно ответил тот. — Показать?
— Уж будьте любезны.
Алекс достал из кармана куртки стопочку документов и предъявил моему церберу.
— Ладно, — сдалась бабуля. — В таком случае объясните мне, почему вы сами повезли девочку к врачу, даже не уведомив нас о произошедшем?
— Не хотел терять время.
— И только? — тонкие выщипанные седые брови взметнулись вверх в притворном удивлении. Пытливый взгляд уперся в лицо парня, но у него не дрогнул ни один мускул.
— Не только, — он скрестил руки на груди. — Просто я прекрасно знал, что, уведоми мы вас о своих планах, Лине в лучшем случае попало бы только за то, что она умудрилась неудачно упасть. Вам не кажется, что к близким людям следует проявлять больше участия, нежели деспотизма.
— Значит, вы считаете меня деспотом? — холодно произнесла бабуля.
Мама ошарашенно наблюдала за пикировкой, боясь и слово вставить, а я тихо застонала. Ну, все! Писец пушистый и полный. Сейчас бабуля выкинет Алекса из дома и запретит нам общаться. Прощай, приятное время до конца лета. Его и так было немного, а теперь мне будет еще и скучно…
— Я делаю выводы из ваших поступков, — выдержал бабушкин взгляд парень.
Воцарилась напряженная тишина, в которой отчетливо слышался гул электрического счетчика, жужжание мухи под потолком и шкворчание котлет на сковородке. Кстати, о котлетах…
— Мам, у тебя что-то горит, — подсказала я, тем самым разрядив обстановку.
— Ой, — маман бросилась переворачивать котлеты, а бабуля взяла клюку и потопал на выход, поманив Алекса пальцем:
— На пару слов, молодой человек.
— Бабуль, не надо, — тоскливо попросила ее, но куда там.
— Мы сами разберемся, — отрезала старушка и, оперевшись на поданную парнем руку, спустилась по ступенькам и отправилась в конец двора.
— Надеюсь, она его не в туалете топить пошла, — протянула я, а мама лишь рукой махнула.
— Успокойся, если до сих пор не убила, значит, все в порядке. Знаешь, за что маму твой отец не любит? — я помотала головой, заинтригованная, а маман продолжила. — Ему устраивались такие проверки на вшивость, что порой волосы дыбом вставали.
— И что в итоге? — заинтересовалась я, ожидая услышать, что папа с честью вынес все испытания.
— Что-что, — проворчала мама. — Мы с ней разругались в пух и прах, твой отец стукнул кулаком по столу и увел меня жить к себе. Так и поженились.
Что-то я уже беспокоюсь за Алекса. Там, тем более, Шарик рядом привязан…
Вернулись бабуля с моим, как выяснилось, парнем минут через десять. Злых взглядов друг на друга не кидали, сквозь зубы не шипели, и это обнадеживало. Ужинать Алекса пригласили, но он отказался: надо было еще вернуть машину, а там уже и поздно будет. Поцеловав меня в щеку, парень удалился, пообещав зайти завтра с утра. А я осталась под перекрестными взглядами мамы и бабушки.
— Ну, рассказывай, как космические корабли бороздят Большой театр, — приказала бабуля, пока маман раскладывала ужин по тарелкам.
— Что конкретно тебя интересует? — спросила я, закидывая кусок пригоревшей котлеты в рот.
— Что у вас с Алексеем?
— А что у нас с Алексеем? — тут же скосила под дурочку, но маневр не прокатил.
— Насколько серьезны ваши отношения? — не повелась на провокацию бабуля.
— Не знаю, — я лениво пожала плечами.
— Что значит, не знаю? — бабушка аж вилку уронила.
— Мам, прекрати пытать ребенка, — попыталась вмешаться маман, но, увы. Проще бронепоезд морковкой остановить.
— И не подумаю! — отрезала старушенция. — Если Ангелина считает себя достаточно взрослой, чтобы заводить отношения с мужчиной, то она уже вовсе не ребенок, как ты выразилась, и должна осознавать последствия своих поступков!
— Бли-и-ин, — я тихо застонала и закрыла лицо руками.
Как же мне все это надоело! Вилка со звоном опустилась на стол. Сначала мать с отцом, теперь еще и бабуля. Стоило только слегка выбиться из привычной поведенческой схемы, как каждый встречный взрослый норовит прочитать мне нотацию и лекцию о вреде раннего секса, а малолетки и того хуже — начинают вешать ярлыки. Как будто постельные отношения — это единственное, что волнует подростков! Я вот вообще девственности в восемнадцать лишилась! В той… прошлой жизни. А сейчас мне опять начнут ездить по мозгам, словно я озабоченный подросток пубертатного периода! Все! Достали!
На самом деле просто анальгин перестал действовать, и ноющая боль в руке крайне подпортила и без того не радужное настроение, но не признаваться же в этом предкам, которым я намерена закатить грандиозный скандал. Мне, в конце концов, не пятнадцать лет, чтобы безнаказанно жрать мои мозги!
— И какие же последствия моих поступков ты видишь? — поджав губы, процедила я, сверля бабулю злым взглядом.
Старушенция на миг даже опешила. Не ожидала она, что я начну давать отпор вместо того, чтобы оправдываться, как делала всегда. Что, бабуля, взрыв шаблона?!