Жизнь под крылом смерти...
Шрифт:
Лойх на какое — то время замолчал.
— Если попробует объясниться, выслушаешь её?
Я не смог удержать улыбку. Ладно, что хоть меня к ней не отправляет спросить.
— Дружище, ты про мои отношения с этой женщиной, по — моему, больше меня самого переживаешь.
— Вы очень подходили друг другу, — по голосу чувствовалось, что Лойх тоже улыбается.
— Бабу вам, барин, срочно надо завести. — Хмыкнул я. — Вдовушку какую — нибудь из купчих с конским крупом.
Парень фыркнул:
— Круп понятно, а почему купчиху?
— А
Далее капитан развивать тему не стал и только когда я уже начал засыпать буркнул:
— Если Айлин хватит ума с тобой объясниться, я бы ее выслушал.
Когда пришло осознание сути фразы, сон в очередной раз испарился, а на душе стало очень приятно. Хорошим он все — таки он оказался парнем, не боящийся смерти и крови средневековый мажор, в роту которого я попал служить.
— Лойх, я и без подсказок до такого додумаюсь. Но теперь между нами ее брат, которого я при первом же удобном случае обязательно укорочу.
— Да было бы, о чем беспокоится! — Лениво перевернулся с бока на бок ан Феллем. — Когда убьешь дурака, он вам мешать не будет. А с родственниками Айлин помиритесь когда дети пойдут. Не первые вы такие. Не ты ведь первый оружие поднял.
— Кто бы ей такое позволил, даже если захочет, — усилием воли задавив некстати вылезший романтичный вздох, хмыкнул я.
В принципе тут конечно «устами младенца глаголет истина». Коли у Айлин появится такое желание, дать ей шанс довести до меня свою версию событий, в свете наших былых отношений было бы логичным. Ну а если нет, то и суда нет — в этом случае я точно ничего не потеряю. «Если подруга ушла за другого, то неизвестно кому повезло» не мной было придумано. Что — что, а симпатичные женщины в наши времена не в дефиците и братья их абсолютного большинства точно не желают меня прикончить.
Утро было прекрасным. Остаток ночи нас с Лойхом никто не беспокоил, я хорошо отдохнул и сразу же после завтрака был готов совершать подвиги. Если конечно их позволит совершить противник.
Супостат показываться не торопился. Как собственно и ожидалось, никакой подозрительной активности наше охранение не засекло. Ядро войск ан Сагана зализывало раны и грабило поле сражения, а гарнизон находившегося километрах примерно в трех от нас замка вполне резонно предпочёл отсидеться за стенами.
Омрачило ночь только небольшое ЧП с пленными. У отделавшегося в ходе пленения одними ушибами благородного рыцаря в голове взыграл ветер свободы, парень сгоношил на побег пару так же сильно не пострадавших оруженосцев и в результате троица напала на часового попытавшись того задушить. В процессе чего последний к их несчастью сумел заорать.
На крик прибежала резервная группа и проснувшиеся от шума солдатики, неудачников хорошенько отдубасили и с рассветом притащили ко мне на правеж. Хоран с ан Феллемом от судилища отстранились, Боу занимался организацией марша, а Лойх сослался на слабое здоровье и нежелание путаться в командной цепочке до того момента как сможет принять капитанские обязанности в полном объеме.
Виновника событий — фера Делена ан Меррера, сравнительно с ним вчерашним было не узнать. Сапогами его охаживали если не долго, то старательно и двое других побегушников выглядели не лучше. Судя поопухоли, одному из оруженосцев в процессе воспитательной работы сломали нижнюю челюсть.
В Нюрнбергский трибунал я, конечно, играть не стал.
— Времени у нас мало, поэтому с судом скорым и неправедным сильно задерживать не буду.
Пленные и так — то не блиставшие оптимизмом, поникли. Кто — то из гудевших вокруг солдат побежал за веревкой.
— Задам два вопроса. Первый — есть ли среди вас троих невиновные в нападении и попытке побега? И второй — правда ли что вы трое, пытаясь бежать, пытались задушить часового?
Рыцарь прятаться за чужие спины не стал и с гордым видом покачал головой:
— Первый вопрос — да. Придушить — тоже. Однако убивать его никто не хотел. Хотели бы убить, зарезали его собственным кинжалом.
Оба оруженосца по мере своих возможностей подтвердили его слова, собравшаяся вокруг толпа взорвалась шквалом бессодержательных воплей, угроз и матерщины, а я поймал приступ непритворного удивления — фер Делен оказался достаточно адекватен, чтобы понимать, чем суд им сейчас может грозить. Встречался ранее с мерсенариями, надо полагать.
— Молчать всем! — Рыкнул я. И как мог вежливо подсудимым улыбнувшись, продолжил. — Что не отрицаете, это хорошо. Времени ловить вас на противоречиях у меня нет, так что чистосердечное признание будет учтено при приговоре. А он будет следующим…
Толпа окончательно замолчала.
— Вздернуть вас троих, конечно, было бы полезно. Но… — глаза жертв моего правосудия загорелись надеждой, а со стороны солдат появился разочарованный гул —…сегодня для вас очень счастливый день. Убийства не произошло, так что терять деньги, которые рота может за вас выручить, считаю неправильным.
Возмущение и разочарование в звуках солдатских голосов стали медленно исчезать. Гордо дернувший головой рыцарь хотел было что — то сказать, но я предпочел избавить дурака от неприятностей.
— Я сказал — молчать! Говорить будете, когда разрешу.
Как бы ан Меррера это одергивание не взбесило, на рожон лезть он все — таки не рискнул. Реакцией публики, наверное, впечатлился. Я подождал, пока схлынет еще один вал криков и продолжил:
— Фер Делен ан Меррер, и вы двое, как вас там… — Могущий говорить оруженосец попытался представиться, но я жестом предложил ему замолчать. — Благодаря переполняющей меня доброте наказание будет соответствовать преступлению.