Шрифт:
Пролог
Весна 2004
— С добрым утром, с добрым утром тебя! — мама поет, танцуя по комнате.
— Просыпайся, Эви!
Моргая, я открываю глаза и смотрю на маму. Она улыбается, глядя на меня сверху вниз своими огромными, добрыми голубыми глазами. Она всегда улыбается. Она налетает на меня и целует в голову, а затем кружится, направляясь к шкафу, откуда вытаскивает мою школьную форму. Её пальцы пробегаются по материалу, разглаживая его. Она морщит нос, когда
— Я не хочу сегодня идти в школу, — стону я, соскальзывая с кровати.
— Сладкая малышка, разве ты не помнишь, что мамочка всегда говорит?
Я вздыхаю, но при этом улыбаюсь широченной улыбкой.
— Школа делает тебя умной, быть умной, значит прожить долгую жизнь, — она улыбается мне, держа мое платье, теперь она убедилась, что оно без складочек. — Я хорошо воспитала свою малышку.
— Ага, — смутилась я, принимая одежду. — Где папочка?
Её лицо на мгновение становится серьезным, я знаю, это из-за того, что мой папа постоянно работает. Он работает так много, что мы почти его не видим. Если бы не моя мамочка, моя жизнь не была бы такой счастливой. Она хранит солнышко в наших жизнях.
— Он ушел на работу рано утром, — говорит она.
Я хмурюсь.
— Но я думала, что он собирается прийти и посмотреть, как я танцую!
Она улыбается, но за этой улыбкой так много грусти. Это так, потому что её улыбка никогда в действительности не достигает её глаз.
— Мамочка придёт и посмотрит твой танец, а затем мы пойдем есть мороженое.
Я киваю, соглашаясь.
— Ладно…
Она целует меня в макушку, и, выходя из комнаты, зовет моего брата, Лиама. Он старше меня на четыре года и учится в выпускном классе средней школы, а я только начинаю учиться. Несмотря на то, что он старше меня, мы очень близки. Я обожаю его.
Я слышу, как он ворчит, когда мама заходит к нему в комнату, и смеюсь, стягивая с себя ночную рубашку и надевая платье. Он никогда легко не просыпается. Я заканчиваю собираться в школу и отправляюсь на кухню. Мамочка смотрит на свой телефон и улыбается.
— Кто это? — спрашиваю я, сидя на стуле и придвигая ближе к себе свежеиспеченные блинчики.
— Это твой папа, дорогая, — улыбается она, убирая телефон подальше.
Мне нравится, когда она улыбается из-за папы: мысль, о том, что он все еще сильно любит её, делает меня счастливой. Ну а как её возможно не любить? Она такая красивая, такая сияющая, как свет, как солнечный лучик.
— Они вкусные, — говорю я, указывая на блины, доедая один.
— Не говори с набитым ртом, Эви, — отчитывает она меня, и затем оборачивается к Лиаму, который садится на стул рядом со мной. — Ешь быстрее, а то опоздаешь.
Он что-то ворчит, но весело улыбается мне. У него голубые глаза, как у мамы, а его волосы чуть светлей. У меня такие же светлые медового цвета волосы, но только глаза зеленые, как у папы. Кожа Лиама оливкового цвета — более темная, чем моя. Я хмурюсь из-за размышлений и продолжаю кушать.
— А теперь поторапливайтесь, — говорит мамочка, глядя на свои наручные часы. — Вы же не хотите опоздать?
Я доедаю последний кусочек и беру рюкзак с сиденья. Мама дает мне обед и целует в щеку. Лиам присоединяется к нам секундой позже, и мы стоим у двери, ожидая, пока мама быстро целует нас снова.
— Мои ангелочки, — выдохнула она, удивляя нас. — Хорошего дня. Помните. Я люблю вас.
Мы оба улыбаемся ей.
— Мы тебя тоже любим, мамочка.
***
Сегодня скучно. Я бездельничаю, устроив подбородок на скрещенные руки, и смотрю на учителя. Если честно, я совсем не слушаю и, когда она что-то говорит мне, у меня уходит секунда, чтобы понять это. Я поднимаю голову.
— Извините?
— Я сказала, — говорит она, и её лицо мрачнеет. — Тебе надо в учительскую.
Я смотрю на неё, смущаясь. Зачем мне надо идти в учительскую? Я поднимаюсь со стула и чувствую, что все ученики на меня смотрят, я выбегаю из класса, проношусь через огромные холлы, вдоль шкафчиков и вбегаю в душный кабинет, который принадлежит очень вредному директору.
— Что происходит? — спрашиваю я, когда вхожу и сбрасываю с плеча рюкзак.
— Тебе нужно подождать здесь своего брата, — говорит директор. — Позвонил твой отец и сказал, что ему надо, чтоб вы были дома.
Я трясу головой, не понимая.
— Зачем?
— Он не сказал, но он хочет, чтобы вы собирались домой, так как у него не будет времени забрать вас позже. Он сказал, это важно.
Я хмурюсь и сажусь, дожидаясь Лиама. Когда он приходит, он выглядит так же непонимающе, садится слева от меня.
— Что происходит?
Я пожимаю плечами.
— Папа хочет, чтобы мы были дома.
— Может мама заболела?
Я качаю головой.
— Она была в порядке утром.
Он поджимает губы и отворачивается. Отца мы ждем в тишине. Но когда он приходит, то выглядит взволнованно. Волосы его, обычно хорошо уложенные, взъерошены, костюм смотрится неряшливо.
— Папочка? — вставая, спрашиваю я.
— Мы должны идти, шевелитесь, — бормочет он, подхватывая наши сумки и подталкивая вперед.
— Что происходит? — спрашивает Лиам.
— Объясню в машине, идемте.
Мы спешим выйти, не задавая больше вопросов. Когда мы подходим к его любимой маленькой спортивной машине, быстро забираемся внутрь и пристегиваемся. Отец поворачивается к нам сразу, как оказывается внутри.
— Я не могу найти вашу маму, — на одном дыхании говорит он, измотано глядя на нас.
Мое сердце падает в пятки.
— Что?! — взвизгиваю я.
— Я звонил ей этим утром снова и снова, но она не отвечала. Я забеспокоился и пошел домой: её там не было. Я искал и искал её, но она не отвечает на мои звонки. Давайте не будем паниковать, возможно, она в гостях и на её телефоне разрядился аккумулятор. Ребята, мне надо, чтобы вы были дома, потому что я собираюсь выйти и осмотреться, и между поисками вашей мамы и работой я не смогу отвезти вас на ваши занятия, как планировалось. Я очень сильно беспокоюсь о вас.