Жизнь продолжается
Шрифт:
– Ты никуда не уйдёшь, мерзавка, - услышала она позади себя негромкий голос, - если ты посмеешь выйти в эту дверь, то я выстрелю. И моя рука не дрогнет!
Лилия обернулась и увидела перед собой Викторию, держащую в руках револьвер, который был направлен на Лилию. Та вздрогнула и испуганно пролепетала:
– Вика, успокойся, прошу тебя... Это не игрушки, ты можешь убить меня!
– Могу и сделаю это! Ведь ты убила моего сына! Ты убила Ивана, ты...
– Виктория, зачем вы...
– К ней подбежал растерянный Давид, - зачем вы подслушивали? Я не хотел, чтобы вы это слышали...
– Я случайно услышала, Давид. Не спалось мне, я встала выпить таблетку и услышала... И вспомнила, что где-то у меня был револьвер. Мой покойный муж его покупал...
– Вика, ты не
– Взмолилась Лилия, - Ты... ты всё неправильно поняла, я его не убивала, это ошибка...
– Я всё прекрасно слышала. Слышу я пока что неплохо, так что не надо убеждать меня в том, что я ошиблась или ослышалась. Ты убила Ваню! Ты убила моего сына!
– Нет, клянусь вам, это не я... Это всё он, Белецкий!
– Лилия зарыдала, - Это он убил вашего сына!
– Что?
– Первым отреагировал Давид.
– Что за чушь ты говоришь?! Иван умер, так и не придя в себя после того, как ты ударила его по голове! Если бы ты не ударила его тогда, он бы не умер...
– Послушайте меня! - Оборвала его Лилия, - Мне уже всё равно нечего терять! Да, я убийца, но Иван сам виноват, он сам довёл меня до этого, и потом... Потом это ещё не всё! Я ещё не всё вам рассказала о смерти Ивана!
– Что ещё ты знаешь о смерти моего сына?
– Продолжая держать в руках револьвер, направленный на Стрелецкую, крикнула Виктория, - Говори, дрянь, иначе пристрелю прямо сейчас, как паршивую собаку! Мне уж и тем более терять нечего! Моя жизнь всё равно скоро закончится, и мне плевать, где я буду её доживать - в тюрьме или на свободе...
Тяжело вздохнув, Лилия нехотя вернулась в комнату, немного помолчала, а потом присев на край стоявшего в углу кресла, снова начала вспоминать то, что столько лет пыталась похоронить в глубинах своей памяти.
Это было примерно через год после того страшного вечера, который навсегда перечеркнул жизнь молодой женщины. Известие о том, что Иван не умер, а находится в состоянии комы, настолько потрясло Лилию, что та поначалу даже подумывала сбежать из города, а ещё лучше из страны, куда глаза глядят, лишь бы её не нашли! Ведь Иван может прийти в себя и рассказать всем о том, что она сделала. И что тогда? Да ей конец! В тюрьму Лилия идти не хотела, но и ехать из страны было некуда. И тогда она решила - будь что будет. Время от времени приходила к Ивану в больницу, перед Викторией, которая была не в курсе их разрыва, изображала убитую горем невесту, которая, конечно ещё верит в чудеса и надеется, что однажды их Иван вернётся. На самом деле она желала лишь одного - пусть Иван умрёт, и этот кошмар, наконец, закончится. Тогда уже точно никто и никогда не сможет её разоблачить! А пока он жив, покоя ей не видать.
В тот вечер Лилия решила навестить Ивана, надеясь в разговоре с лечащим его врачом побольше узнать о его состоянии. Им занимался сам профессор Белецкий, который был близким другом тогдашнего мужа Виктории. Приехав в больницу, Лилия хотела войти в палату Ивана, но медсестра, которая помогала Михаилу Иосифовичу ухаживать за больным, запретила ей входить. Сказала, что Белецкий велел ей никого не пускать, даже близких!
– А мне плевать, что он там велел, - грубо оттолкнув испуганную девушку, сказала Лилия, - я пройду и всё. Не нужно мне никакое разрешение!
И она вошла в палату. Вошла и увидела, что Иван лежит ни как обычно - с закрытыми глазами, весь в проводах и трубках, а просто лежит на подушке и смотрит на неё! И никаких трубок, проводов, приборов! Бледный, исхудавший, но живой и в сознании!
– Я вас обоих посажу, - услышала Лилия слабый голос Ивана, - и её, и вас, профессор! Как только встану с этой кровати, я отправлю вас обоих под суд!
– Успокойся, Иван, - в голосе профессора она не уловила никакого волнения, и это очень удивило Лилию, - сейчас я сделаю тебе укол, который поможет тебе успокоиться.
– Не надо уколов! Я всё расскажу моей матери! О том, что вы сделали! Вы допустили очень большую ошибку, доктор, когда разговаривали со мной в то время, когда я был в коме! Вы-то думали, что я ничего не слышу, но я всё слышал! О вашем ужасном эксперименте, об этом ребёнке, что родился...
– О чём ты
– С трудом произнесла Лилия, которая совершенно не понимала происходящего, - Ты... ты больше не в коме?
– Нет! К несчастью для вас обоих! Ты пыталась убить меня, мерзавка! Тогда, после аварии, когда я просил тебя о помощи, умолял... Ведь я тогда был в сознании! А ты ударила меня чем-то по голове, после чего я почти год был растением. Но я слышал всё, что рассказывал мне этот... сумасшедший! Да, вы сумасшедший, доктор!
– Он перевёл взгляд на Белецкого, - Вы взяли у меня кусочек кожи и сделали из него клона! Вы клонировали меня! И это существо, которое появилось в результате вашего эксперимента, уже появилось на свет.
– Это абсолютно здоровый ребёнок, Иван!
– Опять также спокойно возразил ему Белецкий, - Забудь об этом эксперименте. И вообще, тебе нужно поспать. Ты ещё очень слаб. Сейчас я сделаю тебе укол и ты уснёшь...
– Нет! Не надо уколов! Не надо!
– Иван пытался кричать, но у него не хватало сил. Оказать сопротивление тоже не получилось по той же самой причине - Белецкий всё же сделал ему укол, после которого Милерис тут же начал засыпать.
– Если этот мальчик действительно мой клон, и он выживет, то он... Он отомстит за меня, когда вырастет...
– Это были последние слова великого певца Ивана Милериса, который скончался через несколько часов, по официальной версии, от сердечного приступа. Что же на самом деле ввёл ему Белецкий, Лилия так и не узнала. Да и не до того ей было. Ведь в тот роковой вечер вместе с Иваном умерла и частичка её собственной души. И хотя с другой стороны Лилия перестала бояться разоблачения, точно зная, что уже никто не сможет раскрыть её, долгожданное облегчение для её души так и не наступило. Наоборот, с каждым днём молодая женщина всё больше погружалась в страшную тьму, пути назад из которой уже не было...
– Больше всех на свете я презирала своего отца, - тихо рыдая, продолжала свою исповедь Стрелецкая, - за то, что он был алкоголиком. С раннего детства я презирала тех, кто пытался решить свои проблемы, напиваясь, кто топил своё горе в бутылке с вином... Я за людей таковых не считала. Как вспомню отца - весь в блевотине, воняет перегаром, немытый, в грязной одежде... Брр! Тогда, в детстве, я была уверена на все сто процентов или даже больше, что я никогда не докачусь до такого... Конечно, я пила хорошее вино в ресторанах, шампанское на приёмах, но чтобы напиваться - никогда! До смерти Вани это казалось мне чем-то абсолютно нереальным. Я строила планы на будущее, мечтала о головокружительной карьере, мировой славе, о покорении Голливуда... И кем я стала в итоге? Смотри на меня, Вика! И ты, Давид, тоже посмотри! Я стала копией своего папаши, грязного вонючего пьяницы, которого я так презирала...
– Прекрати!
– Виктория брезгливо поморщилась, - Надоело слушать твои причитания! Лучше скажи - ты, что, выходит давно знала... про Давида?!
– Да, - кивнула та, - позже я всё-таки нашла в себе силы встретиться с Белецким. Это было через пару недель после похорон Ивана... Мы встретились, и я потребовала от него объяснений - что это, мол, Иван говорил перед смертью о каком-то клоне. Он поначалу уверял меня, что ничего такого нет и не было никогда, что Ивану это просто померещилось, что у него разум помутился, пока он в коме был, но я, конечно же, в это не поверила. Ведь я-то знала, что Иван умер не своей смертью. Это Белецкий убил его, чтобы тот не выдал его секрет! И тогда Белецкий признался мне во всём. Поняв, что существует ребёнок, который через много лет может стать точной копией Вани, я сразу же спросила - а не может ли он вспомнить жизнь Ивана? И то, что произошло в тот вечер? Не признает ли он во мне убийцу? Белецкий заметно заволновался и ответил, что да, такое возможно. Шансов немного, конечно, но может быть. Генетическая память, мол... Она может проявиться. А может и нет. На этот вопрос он и сам не может ответить точно, так как Давид был первым клоном человека, во всяком случае на практике Белецкого! И тогда я снова испугалась! И потребовала от Белецкого немедленно избавиться от этого клона! Ведь когда клон вырастет, то проблемы могут быть и у меня, и у него...