Жизнь только начинается
Шрифт:
— Учили немного… — поспешно ответил за него Вася.
— А ну возьми молот…
Молотобоец передал Васе кувалду. И снова ловко застучал маленький молоточек. Вася ударял кувалдой. В эти минуты ему вспомнился класс в училище, где мастер втолковывал им теорию кузнечного дела, потом кузница, где они учились ковать. Вспомнилась и колхозная кузница. Много часов он простоял в ней, наблюдая за работой отца. При желании, всему можно научиться. Кузнечное дело Вася сдал в училище на «пять».
«Хорошо, что он взял молот. Я
Кузнец внимательно осмотрел работу, перевел глаза на ребят.
— Ежели все такие хваткие — молодцы.
Неожиданно он снял рукавицу и пожал Васе, а затем Юре с Федькой руки.
— Я вижу, кузнечное дело тебе по душе, — обратился кузнец к Федьке.
Тот согласно кивнул головой.
— Ничего, тракторист тоже у нас первый человек. Жмите на все педали. Погода нам ножку подставила: сегодня тридцать первое марта, а пахать только начали. В прошлом году к этому времени всходы были. Крепко вам придется поработать.
В центре главного корпуса сборки тракторов был установлен мостовой кран, которым перевозили громоздкие тяжелые детали. Сейчас там слесари натягивали на трактор гусеницы.
Ребята немного постояли и принялись помогать. Федька не знал, что делать. Постоял, постоял и потихоньку вышел из цеха.
— Боится ручки замарать… — оказал один из рабочих.
— Не боится, не умеет еще. Новенький.
Потом ребята попали в токарный цех. Токари склонились над вертящимися деталями. Падала мелкая стружка.
— Оборотов тысячу станок дает? — понимающе спросил Вася у пожилого токаря.
— Побольше… Раньше и шестисот не давал. Переделали кое-что, и теперь он на тысячу двести тянет.
«Для такого станка неплохо», — подумал Вася.
Цехи ребятам понравились. Были они чистыми и светлыми, просторными. Люди работали уверенно, спокойна и быстро.
Перед практикой воспитанники побывали в МТС, которая находилась близко от города. Беспорядок, грязь во дворе, какая-то суматоха в цехах все это не понравилось ребятам. «Неужели везде так?» — думали они. Оказывается, не везде.
— Вот бы сюда попасть на работу, — высказал свое желание Юрий. — И МТС хорошая, и степь замечательная. Только здесь и жить!
— А я куда? — рассмеялся Вася.
— И ты со мной.
— Ладно, я согласен. Подпиши приказ…
В цехе электросварки ребята задержались. Паренек, приблизительно однолеток Васи, прилаживал электрод к держателю.
— Привет трактористам! Интересно знать, почему вы шатаетесь?
Вася с Юрой ничего не ответили, хотели выйти из цеха.
— Стоп! — закричал сварщик. Он догнал ребят. — Надулись?
— Нас еще не распределили. Мы посмотреть пришли.
Сварщик почесал за ухом.
— Смотреть, конечно, хорошо… Только сейчас пахота срочная.
— А мы что, глупые, не понимаем? — с обидой спросил Юра.
— Ну, смотрите… Сваривать — это тебе не на тракторе ехать! Верти рулем да потягивай рычажки.
— А ты пробовал?
— Видел.
— Не знаешь, так не болтай, — сердито оказал Вася.
Сварщик не обиделся.
— Электросварка — дело сложное и интересное. Тонкость работы большая.
Чьи слова говорил этот паренек? Явно не свои, наверно так ему объяснял мастер.
— А давно ты здесь?
— Целый месяц. Как приехал, завалили работой по горло.
— Откуда ты?
— ФЗО окончил. По постановлению партии приехал.
— А ты партийный?
— Нет.
— Комсомолец?
— Нет. А причем тут партийность? — рассердился в свою очередь парень, спуская на глаза очки. Он указал на затемненные стекла, лежавшие на тумбочке. — Берите, а то глаза испортите.
Паренек работал довольно быстро и точно. Ребята сразу это оценили.
— А ну-ка, я попробую, — потянулся к парню Юра. Но тот даже не удостоил его взглядом. Юра повторил просьбу.
— Ты с ума сошел! Если вам в училище два раза дали подержать горелку, значит уже мастера? Не дам, лучше не проси.
Юрка стал нарочно приставать.
— Скупой ты, как Гобсек.
— Пусть буду скупой, — согласился паренек, — но не дам. Аппарат мне испортите, каши не расхлебаешь. Да и с током шутки плохи: шибанет — мамку вспомнишь! Технику безопасности не знаешь? — Паренек стал опять заученным голосом рассказывать про технику безопасности.
— Ты что, из книги шпаришь? — возмутился Юра. — Своими словами говорить не умеешь?
— Про технику не умею, — искренне признался паренек и почему-то вздохнул. — Меня все время за эту книжность ругали и в ФЗО, и здесь. Запас слов, наверное, незначительный. Поэтому я стараюсь побольше говорить. А книги решил пока бросить. Как прочту какой-нибудь исторический роман, так и говорю «сэр», «господа», «разрешите откланяться», ну и другие такие слова. Это потому, что я очень впечатлительный и стихи пишу. — Он вдруг перешел на шепот. — Только вы Анне Федоровне не говорите, что я бросил читать.
— А ты не бросай, — посоветовал Юра.
— А как же быть?
— Не знаю. Книги читан, а говори просто, как сейчас с нами.
— Не умею, не получается.
— А стихи какие у тебя? — спросил Юра.
— Лирические. Замечательные стихи, только никому не нравятся. Паренек вдруг погрустнел, приложил руку к сердцу и плачущим голосом начал выговаривать:
— Посвящаю тонкострунный стих мой синьорине Маше Варешковой:
О Маша! В закат лучезарный стою я над степью,Не солнце, а ты освещаешь мне жизнь.Священные косы твои изумрудом сверкают,О, как по тебе я, весталка, скучаю.