Жизнь, учения и изречения знаменитых философов
Шрифт:
Индукция по следствию имеет два вида: один разрешает частные вопросы, идя от частного, другой — идя от общего через частное. Первый вид — риторический, второй — диалектический. По первому виду, например, решается вопрос, совершил человек убийство или нет; доказательство — в это самое время он был застигнут весь в крови. Риторическим этот способ индукции называется потому, что риторика имеет дело именно с частным, а не с общим: например, исследует не справедливость как таковую, а частные случаи справедливого. По второму виду, диалектическому, предварительно через частное доказывается общее: например, исследуется, бессмертна ли душа и возвращаются ли мертвые к жизни; доказывается это (в диалоге "О душе") [291] общим положением, что из противоположного рождается противоположное, а общее положение подкрепляется частными — о том, что сон возникает из бодрствования и наоборот, и что большее из меньшего и наоборот. Таков способ, которым он пользовался для подкрепления своих мнений.
291
Платон. Федон 70 d — 72 а.
Как в древней трагедии поначалу вел действие один только хор, потом Феспис ввел одного актера, чтобы дать отдых хору, потом Эсхил — второго, Софокл — третьего, и тогда трагедия достигла своей полноты, — так и философия поначалу знала только один род рассуждения — физический; Сократ ввел второй — этический, а Платон третий — диалектический и тем завершил философию.
Фрасил пишет, что даже диалоги сам Платон издавал тетралогиями по примеру трагических поэтов, которые состязались четырьмя драмами на празднествах Дионисийских, Ленейских, Всеафинских и Хитрийских, четвертая из драм была сатировская, а все четыре назывались тетралогией. Подлинных диалогов Платона, по его словам, имеется 56, если считать, что «Государство» делится на десять, а «Законы» — на двенадцать. (Впрочем, о «Государстве» Фаворин во II книге "Разнообразного повествования" говорит, будто оно почти целиком содержится в «Противоречиях» Протагора.) А тетралогий у Платона девять, если считать «Государство» за одно сочинение и «Законы» тоже за одно. Первая тетралогия у него объединена содержанием: Платон хочет показать, какова должна быть жизнь философа. Каждому сочинению Фрасил дает двойное заглавие — одно по имени, другое по теме. Эту первую тетралогию начинает "Евтифрон, или О благочестии", диалог испытательный; вторым следует "Апология Сократа", этический; третий — "Критон, или О должном", этический; четвертый — "Федон, или О душе", этический. Вторая тетралогия: открывает ее "Кратил, или О правильности имен", логический; "Феэтет, или О знании", испытательный; "Софист, или О сущем", логический; "Политик, или о Царской власти", логический. Третью тетралогию открывает "Парменид, или Об идеях", логический; "Филеб, или О наслаждении", этический; "Пир, или О благе", этический; "Федр, или О любви", этический. Четвертую тетралогию открывает "Алкивиад Второй, или О молитве", повивальный; "Гиппарх, или Сребролюбец", этический; "Соперники, или О философии", этический. Пятую открывает "Феаг, или О философии", повивальный; "Хармид, или Об умеренности", испытательный; "Лахет, или О мужестве", повивальный; "Лисий, или О дружбе", повивальный. Шестую открывает "Евфидем, или Спорщик", опровергающий; "Протагор, или Софисты", доказующий; "Горгий, или О риторике", опровергающий; "Менон, или О добродетели", испытательный. Седьмую открывают два «Гиппия» — первый "О прекрасном", второй "О должном", опровергающие; "Ион, или об Илиаде", испытательный; "Менексен, или Надгробное слово", этический. Восьмую открывает "Клитофонт, или Вступление", этический; "Государство, или О справедливости", политический; "Тимей, или О природе", физический; "Критий, или Атлантида", этический. Девятую открывает "Минос, или О законе", политический; "Законы, или О законодательстве", политический; "Послезаконие, или Ночной совет, или Философ", политический; и тринадцать «Писем», этические. (Начинает он их словами "Желаю благополучия", как Эпикур свои — "Желаю хорошей жизни", [292] а Клеон — "Желаю радости".) Из них одно к Аристодему, два к Архиту, четыре к Дионисию, одно к Гермию, Эрасту и Корсику, одно к Леодаманту, одно к Диону, одно к Пердикке, два к друзьям Диона. Вот какое разделение принимают Дион и некоторые другие.
292
Ср. X 14, где Эпикуру приписывается другое обращение.
Иные, в том числе грамматик Аристофан, раскладывают диалоги в трилогии. Первая, по их мнению, включает «Государство», «Тимей» и «Критий»; во второй «Софист», «Политик» и «Кратил»; в третьей «Законы», «Минос» и «Послезаконие»; в четвертой «Феэтет», «Евтифрон» и «Апология»; в пятой «Критон», «Федон» и письма; остальные беспорядочно располагаются поодиночке. Некоторые начинают счет, как сказано, с «Государства»; некоторые — с "Алкивиада большего"; некоторые — с «Феага»; иные — с «Евтифрона»; иные — с «Клитофонта»; некоторые — с «Тимея»; некоторые — с «Федра»; некоторые — с «Феэтета»; многие, наконец, принимают за начало «Апологию».
Подложными среди диалогов считаются "Мидон, или Конюший", "Эриксий, или Эрасистрат", «Алкион», "Безголовые, или Сизиф", «Аксиох», «Феак», «Демодок»; «Хелидон», «Седьмица», «Эпименид». «Алкион», по-видимому, принадлежит некоему Леонту (так говорит Фаворин в V книге "Записок").
Словами Платон пользовался очень разными, желая, чтобы его учение не было легкоуяснимым для людей несведущих. Особенно своеобразно понимает он «мудрость» — как знание вещей умопостигаемых и существенно существующих, знание, свойственное (по его словам) богу и душе, отделенной от тела. Своеобразно называет он мудростью также и философию, ибо она вселяет стремление к божественной мудрости. Общепринятым же образом называет он мудростью всякий опыт, говоря, например, "мудрый ремесленник". [293] Далее, он пользуется одними и теми же словами в разных значениях — например, говорит «простой» вместо «бесхитростный» (так, говорят, и у Еврипида в «Ликимнии» сказано о Геракле:
293
См. Платон. Определения 414 b, Феаг 123 cd, Государство I, 340 е.
Он прост, неизощрен, добр на большое, Мудр на дела, неловок на слова [294] ),
но иногда Платон говорит «простой» и вместо «дурной», а иногда вместо «мелкий». Часто и наоборот, он пользуется разными словами или обозначениями одного и того же — например, «идею» (idea) он называет и «образ» (eidos), и «род» (genos), и «образец» (paradeigma), и «начало» (arche), и «причина» (aition). Пользуется он даже противоположными выражениями для одного и того же — например, чувственно воспринимаемое он называет и сущим и не-сущим: сущим — по своему порождению, не-сущим — по непрерывному изменению; идею он называет не движущейся и не пребывающей, а также единой и многой. Это его обычай во многих случаях.
294
Отрывок из несохранившейся трагедии.
Истолкование его диалогов разделяется на три части: во-первых, надобно выяснить, в чем состоит каждое из его высказываний; затем — для чего оно высказано: для развития мысли или для образности, чтобы подкрепить догму или чтобы оспорить собеседника, и, в-третьих, соответствует ли оно истине.
Так как при сочинениях Платона имеются некоторые знаки, сообщим и о них. [295] Крест ставится при словах, оборотах и вообще — при Платоновом обычае. Расщеп — при догмах и суждениях Платона. Крест с точками — при избранных местах и красотах слога. Расщеп с точками — при исправлениях некоторых издателей. Черта с точками — при местах, безосновательно отвергаемых. Дуга с точками — при повторениях и перестановке слов. Зигзаг — при последовательном изложении философии. Звездочка — при согласии догм. Черта — при местах отвергаемых. Таковы эти знаки, и столько есть Платоновых книг. Когда они только что были изданы (говорит Антигон Каристский в книге "О Зеноне"), то обладатели их давали желающим на прочтение лишь за деньги.
295
Система знаков на полях была разработана александрийскими учеными для изданий Гомера и потом перенесена на издания Платона.
Суждения у него были таковы. [296]
Душу (psyche) он полагал бессмертною, облекающеюся во многие тела попеременно; начало души — числовое, а тела — геометрическое; а определял он душу как идею повсюду разлитого дыхания. Душа самодвижется и состоит из трех частей: разумная часть ее (logisticon) имеет седалище в голове, страстная часть (tbymoeides) — в сердце, а вожделительная часть (epithymeticon) — при пупе и печени.
Из середины со всех сторон душа окружает тело по кругу. Состоит она из первооснов и гармоническими расстояниями разделена на два соприкасающихся круга, из которых внутренний круг в свою очередь разделен шестью разрезами на семь кругов. Этот круг движется по поперечному влево и изнутри, а другой — по стороне вправо. Власть принадлежит внешнему кругу, — ибо другой разделен изнутри. Внешний круг есть круг Тождественного, внутренний — круг Иного. Этим Платон говорит, что движение души есть и движение целого, и обращение планет. [297]
296
Этот очерк учения Платона, составляющий первое «приложение» к его биографии, пересказывает в основном «Тимея», еще не привнося в него неоплатонических элементов.
297
Эти два круга следует представлять как пересекающиеся под углом круги экватора и эклиптики в небесной сфере; плоскость экватора, постоянная, считается ведущей и движется снаружи и вправо (т. е. на восток, к месту всякого рождения), а плоскость эклиптики, переменная, считается подчиненной и движется внутри и влево (т. е. от востока); первая соответствует единству разума, вторая многообразию чувств. Подробнее см.: Платон. Сочинения в 3-х т., т. 3, ч. 1. М., 1971, с. 668–670.
Будучи разделена и слажена таким образом от середины и до краев, душа познает сущее и входит в его лад, ибо во внутреннем ладу находятся и ее собственные основы. Когда правильно движется круг Иного, тогда возникает мнение, когда круг Тождественного — тогда знание.
Он заявлял, что есть два начала всего — Бог и вещество (Бога он называет также умом и причиной). Вещество бесфигурно и беспредельно; из него рождается сложное. Некогда оно было в нестройном движении, но Бог (говорит Платон), полагая, что строй лучше нестроения, свел вещество в единое место, и эта сущность обратилась в четыре первоосновы — огонь, воду, воздух, землю, — а из них возник мир и все, что в мире. При этом, по его словам, земля одна из всех не подвержена изменениям, а причина тому — отличие фигур, из которых она состоит. В других первоосновах, говорит он, фигуры однородны — все они единообразно состоят из продолговатых треугольников, — у земли же фигура особенная. А именно: первооснова огня — пирамида, воздуха — восьмигранник, воды — двадцатигранник, земли же — куб. Поэтому ни земля не превращается в иные первоосновы, ни они — в землю. Первоосновы не рассредоточены каждая в своем месте, — нет, сжимающее и средостремительное кругообращение, сосредоточивает малое и рассредоточивает большое. Потому-то образы и сами изменяются, и места свои изменяют.
Порожденный мир един, поскольку он чувственно воспринимаем, будучи устроен богом. Мир одушевлен, ибо одушевленное выше, чем неодушевленное. Мир есть изделие, предполагающее наилучшую причину. Он устроен единым и не беспредельным, ибо единым был и образец, с которого он сделан. Он шарообразен, ибо такова и фигура его породителя: тот объемлет все прочие живые существа, а этот объемлет фигуры их всех; [298] он гладок и не имеет вокруг себя никаких органов, потому что не нуждается в них. Мир пребывает безущербным, ибо он не расточается вновь в божество. [299]
298
Тот — бог, этот — мир; изложение неточное, по «Тимею» 33 b.
299
Испорченное место; перевод по конъектуре базельского изд. П. фон дер Мюля (и др.) 1907 г.
Причина всякого становления есть бог, ибо благу естественно быть благотворным. Причина становления небоздания [есть он же], ибо наилучшее из умопостигаемого есть причина прекраснейшего из порожденного; а так как бог именно таков и так как небоздание в своей красоте подобно именно наилучшему, то оно не может быть подобно ничему порожденному, а только богу.
Мир состоит из огня, воды, воздуха, земли; из огня — чтобы быть видимым, из земли — чтобы быть твердым, из воды и воздуха — чтобы быть связным (ибо твердые силы связуются двумя промежуточными, чтобы из Всего возникло Единое), и, наконец, из всех вместе — чтобы быть завершенным и безущербным.