Шрифт:
1. Joel
Все, включая вопрос быть или не быть – теперь в телефоне!
Гей, куривший наркотики и корчащий гримасы, выкладывает все это барахло в интернет и получает десятки миллионов подписчиков.
А также в телефоне: расписание трамваев, курс доллара, фотография соседки и очередное заявление Зеленского. Впрочем, когда я опубликую эти воспоминания будет другой Зеленский. Да и телефоны будут другими.
А ведь существовало время, когда таких аппаратов не было и приходилось размышлять тем биологическим инструментом, который находился у нас на плечах. Вот об этом времени, о жизни в дотелефонную эру и будут эти воспоминания. И именно тогда, в 80-х годах прошлого века в "Комсомольскую правду" пришел совершенно непредсказуемый человек по имени Джоэл Шатц. Тут нужно немного подробнее, чтобы понять всю пикантность ситуации.
"Комсомольская правда" в 80-х годах прошлого века была одним из так называемых Правдинских изданий. И находилась она на улице Правды, – где же еще? Соответственно, это было одно из образцовых советских учреждений, с собраниями коллектива, парткомом, речами и прочим, что полагалось тогда такой газете. То есть, правда ковалась именно здесь и ни в каком другом месте!
Рабочему от станка нельзя было пройти через бдительное бюро пропусков! На улице была открыта приемная для народа – вот туда можно, а на ЭТАЖ!!! 6 этаж!!! где и располагалась газета, могли пройти только посвященные!
Впрочем, если вы не в состоянии приехать в Москву, можно было написать письмо. Тогда отдел писем, то есть жалоб трудящихся был самым большим в редакции. Конверты мешками привозили сюда, рассортировывались десятками рук этого же отдела, а дальше они начинали свой путь в министерства, оттуда в область, дальше в район, ну а потом собственно в руки того, на кого жалоба и была написана.
– Ну-с, так чего это ты на меня накатал в газету? – спрашивал обвиняемый у обвинителя. И дальше шел собственно разбор претензий.
Что касается иностранцев, то им и в СССР был путь заказан, не то что в боевой пропагандистский орган партии!
A Джоэл был американцем. Из Сан-Франциско. И принес он с собой бомбу. Не ядерную, и не тротиловую, а одну из древних тогда моделей компьютера Эппл. С надкушенным яблоком. Компьютер был черно-белым и состоял из модема, монитора и клавиатуры. Тогда мы всех этих слов не знали.
И каким же образом врагу, американцу удалось попасть в святая святых партийной печати? У "Комсомолки" было одно небольшое отличие от своих соседей по улице Правды – это было молодежное издание и ему могли позволить небольшое отклонение от генеральной линии. Так сказать, детскую шалость.
А в молодежную газету один американец мог и просочиться. Как, впрочем, мог невидимо просочиться и второй американец:
В 1983 году президент Рейган назвал Советский Союз «империей зла», но к концу своего первого срока он задавался вопросом, не могут ли обычные русские и американцы разрешить разногласия между нашими странами, просто поговорив. В конце выступления в Белом доме 16 января 1984 года Рейган представил американскую пару, Джима и Салли, укрывающихся от бури с советскими Иваном и Аней. Каким-то волшебным образом здесь нет языкового барьера.
«Будут ли они обсуждать разногласия между правительствами своих стран?» – спросил Рейган, разумеется, риторически. «Или они станут рассказывать о своих детях и о том, чем зарабатывают на жизнь?»
Итак, на свой страх и риск было решено все-таки ПОГОВОРИТЬ между двумя странами-врагами, тем более что аппарат для говорения и смотрения Джоэл приволок из самой Калифорнии на улицу Правды, в Москву.
2. Фотофон
Ну, как мы смотрели на этот Макинтош – сложно описать. Телевизор – не телевизор. Кусок пищущей машинки, без собственно машинки. Самые продвинутые произносили нечто типа "Ну, конечно, понятно, Макинтош… он и есть Макинтош….
Собственно компьютер бессмыссленно и без какой либо жизни отблескивал своим экраном и слепо поглядывал на новый для него мир партийного издания. А само издание толпилось вокруг и пыталось понять, что же произойдет, если его вдруг включить?
Но тут-то и выяснилось, что включать нечего и некуда. Понадобился трансформатор с американского стандарта на 220 вольт. Но его как раз и не было. Не было в СССР трансформаторов на вражеский стандарт! Но ток – это еще пол беды. Не было связи! То есть, чтобы поговорить, нужно было позвонить! А тогда врагам звонить нельзя было!
Все телефонные магистрали между СССР и США проходили через Питтсбург. А в Советском Союзе, стране с населением около 300 миллионов человек, их было всего 33. (Напротив, у Коста-Рики в то время было около 600 маршрутов в США). Звонки между США и СССР нужно было планировать за несколько дней, если не недель, и даже тогда качество было ужасным.
Но для настоящей связи нужно было 2 линии: одна для голоса, а вторая для изображения. Но линий не было!!!! Потом, через какие-то невероятные связи нашлись две линии – что значит газета в то время! Нo линии были аналоговыми, связь шла по старым медным проводам, проложенным под Москвой еще чуть ли не Эрикссоном во время самодержавия.
Ну а потом состоялся фотофонный обмен! Все началось со страшного скрипения, кряхтения и прединфарктных возгласов модема. Эти предродовые крики бедной машинки закончились электронным экстазом, который называется еще рукопожатием. То есть, вот эта коробка, покряхтев и чуть не умерев от усилий, все-таки пожала руку точно такой же машинке за океаном! Таких возгласов радости редакция еще не знала! Такое было ощущение, что это мы жали руку через водную толщу и испытали коллективный o-зм, когда все состоялось.
Голосовой канал был с огромными помехами. – Вы нас слышите? – С-л-ы-ш-ш-ш-и-м – раздавалось с той стороны. Картинка формировалась минут за пять, и, когда она окончательно сложилась в единое целое, все радовались не только тому, что увидели, а тому, что она появилась наконец.
То есть, все происходило примерно так, как на картинке в заголовке – это и есть так называемый фотофон, изобретенный Беллом.
Фотофон – телекоммуникационное устройство, позволяющее передавать речь с помощью луча света. Он был изобретен совместно Александром Грэмом Беллом и его помощником Чарльзом Самнером Тейнтером 19 февраля 1880 года в лаборатории Белла на 1325 L Street в Вашингтоне, округ Колумбия. Позже оба стали полноправными членами Лабораторной ассоциации Вольта, созданной и финансируемой Беллом.