Шрифт:
ГЛАВА 1
Все просто отлично. Главное — не струсить в последний момент. Мне повезет, я знаю.
Господи, ну и трудно быть старухой! И костыль лишь мешает. Как они справляются, несчастные, когда в руках и авоську приходится тащить, какая бабка без авоськи?
С
Да-а, оба варианта не радуют, так что молчи, убогая, и хромай дальше. И пошустрее, вон тринадцатый автобус подходит.
О-о… кошмар какой, так и убиться недолго. Может, два сантиметра разницы между каблуками — перебор? До чего здесь ступени неудобные, у нас совершенно не думают о стариках…
Ну, наконец-то. Где там … э-э… клиент? Ага. Вот она. Сумочка болтается без присмотра, дура-девка, по-другому не скажешь.
Так, дальше почти классика. Только никакой спешки!
Ух, молодец водила, будто в паре работаем. Ну, еще разок. Вот спасибо.
—Звиняй, деточка…
Неплохо прошамкала, ведьма старая. И прижало ее — или меня? — плотненько. Та-ак, имею полное право за чужой локоток подержаться, главное, голову не приподнимать и в глаза не смотреть, никакого лишнего контакта.
И что ж эта проклятая сумочка так режется-то, а?! Будто из бумаги сделана! Черт, едва на половинки не развалилась. А-а-а… вот он, голубчик… Ишь, толстенький какой, наверняка все денежки там, нет чтоб хоть часть во внутренний карман плаща сунуть, вот глупышка, учи вас не учи…
Ничего, впредь будет наука. На то и щука в реке, чтоб карась не дремал.
Вот и остановка, здорово-то как, а? Осторожненько спрыгнем, ну, молоток.
Неплохой дебют.
Как это просто, оказывается!
***
Ну почему ей так не везет?
Тамара неверяще рассматривала порезанную сумочку и не знала — смеяться или плакать. Первый раз взяла ее на работу, и пожалуйста — осталась и без сумки, и без денег. Всю зарплату туда сунула. Вместе с отпускными. Почти тридцать тысяч. Хорошенький отдых ей предстоит!
Грязно-белый, излишне упитанный бультерьер взволнованно сопел в ногах, но к хозяйке с ласками не лез, чувствовал — что-то случилось. И уж само собой, он совершенно не хотел попасть Тамаре под горячую руку.
Девушка бросила покалеченную сумку на диван и горестно сообщила псу:
—Лелькин подарок!
Бультерьер опасливо заворчал и заозирался: старшая Тамарина сестра обычно вносила в жизнь излишне свежую струю. Неплохо бы от нее держаться подальше. И имени ее не слышать. Плохая примета! Как только любимая хозяйка начинает его склонять — беда.
Тамара прошла на кухню, плеснула в стакан минеральной воды и почти упала на стул. Бультерьер неслышно скользнул следом и устроился у миски. Пустой миски!
Пес разочарованно запыхтел, однако напомнить о себе не решился: перед ним явно разворачивался первый акт очередной трагедии. Раз уж в доме прозвучало имя Лельки, ничего хорошего ждать не приходилось.
Тамара повертела в руке стакан, но пить не стала. Смотрела в окно и прикидывала, как ей выбираться из ужасной ситуации.
Остаться без единой копейки перед самым отпуском! Такое только с ней могло случиться.
Тамара удрученно вздохнула: в какой раз срывается поездка к родителям? В третий, не меньше. Как только она соберется в Крым, обязательно что-нибудь случится. Правда, обычно ее втягивала в свои дурацкие истории старшая сестрица…
Тамара негодующе фыркнула — а сейчас разве не так? Ведь именно Лелька всучила ей на днях эту кошмарную лаковую сумочку. Под цвет плаща якобы. И Лелька же уговорила явиться на работу — хоть перед отпуском — настоящей «леди». Побаловать, так сказать, сослуживцев.
Мол, сколько можно бегать в джинсах и свитере? Тамаре не пятнадцать лет, пора остепениться. Смешно выглядеть девчонкой-старшеклассницей в двадцать восемь…
Напела в уши, вот у Тамары и замкнуло что-то в голове. Иначе с чего бы ей влезать в единственное парадное платье, модельные туфли на каблуках, к которым прямо-таки просилась Лелькина сумочка? Куда, спрашивается, она могла сунуть деньги?
И Лелька, как специально, позвонила с утра, напомнила — последний день, то-се, вот Тамара и разоделась. Даже подкрасилась немного и волосы феном уложила, почти подвиг в ее понимании.
А толку чуть. Ну, поахали коллеги малость; шеф, вручая конверт с деньгами, поплыл лицом, масляно заулыбался и к ручке приложился – а цена этому цирку ровнехонько тридцать тысяч рубликов. Да еще из собственного кармана. Что особенно обидно.
Тамара в два глотка осушила стакан и раздраженно воскликнула:
—Кто заказывал танцы, тот пусть и расплачивается! Так, Крыс?
Бультерьер нервно вздрогнул, придержал лапой задребезжавшую миску и преувеличенно бодро гавкнул — не возражать же хозяйке? Хотя, если вспомнить… Или не надо?
Решив не портить пищеварение, Крыс немного посопел и начал старательно вылизывать драгоценную посудину. Она все еще пахла далеким завтраком, так что навести глянец на белую эмаль никак не мешало. Все лучше, чем припоминать — кто обычно расплачивался за Лелькины «танцы».
Тамару эта мысль воодушевила, она вытащила из изуродованной сумочки чудом уцелевший сотовый телефон и грозно подумала: «Ничего, Лельке даже полезно расстаться со сбережениями. Лишние деньги — лишняя головная боль, не я сказала. А ее совет дорогого стоит, так и заявлю. Мне лично — обошелся в тридцать тысяч…»