Жизнь в розовом свете
Шрифт:
Нельзя упустить из внимания и вьющиеся жесткие волосы - этот недооцененный Агнес дар природы. При всякой погоде и в любой ситуации её лицо имело чудесную раму - крупные темно-каштановые завитки с огненным оттенком, полученным при помощи хны.
Агнес частенько досадовала на природные кудри, завидуя тем, у кого волосы струились как светлый шелк. Но ведь оценить природный дар может лишь та, что проводит часы в папильотках под горячим колпаком и бережет прическу от ветра и тумана. А уж дождь!
– Эн сочувственно покачала головой.
– Мне
– Ты слишком консервативна. Сейчас в ходу мужская стрижка, дамы забывают о волосах до следующего посещения парикмахера. Современную женщину украшают независимость и умение зарабатывать деньги, а не кудельки.
– Без видимого одобрения прокомментировала ситуацию Ди.
– Мы то с тобой никогда не знали проблем с волосами. Кудряшки, особенно светлые, всегда выглядят премиленько.
– Эн провела рукой по зачесанным назад пышным волосам.
– Хотя, признаюсь, порой я бы не отказалась от прически Лиз Тейлор или Лайзы Минелли... Женщинам скучновато пребывать в одном, отпущенном им природой, облике.
– Вот они и метят в актрисы, чтобы побывать и Сильвой и Марицей.
– Но всему приходит конец. Однажды наступает страшный день - актриса видит в зеркале ушедшие годы.
"Твоя звезда меркнет" - сказала себе Агнес, вглядываясь в зеркало. Наедине с собой она впервые призналась в том, что не хотела, ни за что не хотела замечать - швыряла подальше газеты с портретами молоденьких актрис, не обращала внимания на успехи соперниц и собственные неудачи. Она шла напролом, ощущая, что попадает в ногу со временем.
Но время ускоряло свой ход - стремительно менялись вкусы, настроение, мода. Эпоха "Королевы чардаша" уходила в прошлое. Идолом толпы становилась Мадонна - дрянь, стерва, черная кость. В цену входило обаяние порока, цинизма, коварства. А тридцать пять - не тот возраст, чтобы все начинать заново.
– Может плюнешь на сегодняшний прием?
– засомневался Питер, увидав стоящую перед зеркалом Агнес. Он приехал за ней в смокинге и черном плаще, как всегда сдержанно элегантный.
– Хочешь, я позвоню господину стефовичу? Возможно, у тебя снова поднялась температура. Глаза блестят и на щеках какой-то лихорадочный румянец.
Агнес отключила лампы, чрко светившие вокруг большого гримерного зеркала. Комната погрузилась в зеленоватый полумрак шелкового абажура на низком торшере. Сильнее запахли цветы в многочисленных корзинах и вазах.
– Не надо звонить. Подойди сюда.
Питер встал рядом. Они смотрели на свое отражение, обрамленное прямоугольником погашенных ламп.
– Смотри, Пит, вон там, за нашими спинами, большеротая девчонка с лентами в волосах и в деревянных сабо... А у рыжего паренька повязан длинный фартук и в руках - поднос с поллитровыми пивными кружками.
– Да, Агнес. Мы их видим, а они нас - нет. Они нам нравятся, а мы им?
– Да они чертовски завидуют нам, Тихоня!
– Агнес толкнула Питера в бок.
– Проснись!Разве тогда мы могли вообразить что-либо
Питер вздохнул: - Если честно, я мечтал о другом.
– Хотел стать хозяином ресторанчика?
– Агнес натянула перчатки, подхватила алую накидку и пошла к двери.
– Наверно! Но главное... Главное - я считал себя твоим женихом.
Агнес расхохоталась так рассыпчато и звонко, как умела делать это на сцене только она одна.
...Драгомил Стефович - мэр Сплита с гордостью показывал гостям яхту, приобретенную у итальянского друга в качестве "прогулочного средства для гостей города".
– О нет, господа, это суденышко и все на нем имеющееся - муниципальная собственность. Ведь у нас почти социализм, - подмигнул он немногочисленным приглашенным.
– Но здесь я принимаю лишь самых дорогих гостей. Госпожа Петти! Я и моя супруга - ваши верные поклонники.
Он поцеловал руку Агнес.
– Сегодняшний ужин посвящен вам.
– И ещё одному человеку, который, кажется, нашел более интересное занятие, - язвительно вставила жена мэра из породы вечно обиженных и неоуененных мужьями интеллектуалок.
– Дорогая, Ник днем звонил из Рима и обещал непременно посетить нас. Но погода, кажется, нелетная.
– Он развел короткими руками.
– На палубе становится прохладно. Прошу всех в салон, необходимо срочно оценить достижения нашего повара.
Агнес посмотрела на сверкающие за пеленой дождя городские огни, ровную ленту фонарей набережной, яркие прожектора причала, желтую россыпь светящихся окон и взгрустнула - почему-то вдруг надоели чужие города, в которых не было своего очага, своего дома, окна... А турне продлится до Рождества...
– Здесь сыро, - легонько обняв за плечи, Питер подтолкнул её к двери в салон..
...Ужин подходил к концу. Наступив под столом на ботинок Питера, Агнес дала понять - пора готовить отступление. Три супружеские пары, представлявшие цвет городских властей, весь вечер просили актрису что-нибудь спеть. Она ловко увиливала и теперь решила поставить точку.
– Друзья, мне было бы приятно проститься с вами детской песенкой я пела её девчонкой перед закрытием маленькой венской пивной. А Питер обходил столики с шапкой.
– Неправда, Агнес! Я разносил корзиночку с цветами, зачастую в неё клали монеты. Еще бы - ты так чудесно пела - ласковым, завораживающим голоском.
– Позвольте?
– Агнес присела к пианино и пробежала по клавишам. Отличный инструмент.
– Специально вызывал настройщика. Он провозился целый день, - объяснил мэр.
– Песенка простенькая, я пела её на венгерском, а последний куплет по-немецки. И все подпевали. Попробуем вместе, а?
Пение получилось веселое и нестройное - так обычно завершаются вечера в сытно отужинавших компаниях. Но Агнес апплодировали бурно, словно на премьере в "Ла Скале". Она получила в подарок чеканный герб города и, распрощавшись с гостями, стояла у двери на палубу. Там уже ждал готовый к отправке катер.