Жизнь взаймы и без гарантий
Шрифт:
— Номер на оружии имеется?
Парень кивнул.
— Ну и отлично, тогда позвони, запрос сделай, на кого оружие зарегистрировано.
— Уже сделали, Сергей Львович. Пистолет зарегистрирован на имя Олега Геннадьевича Терехова. Он купил и сразу зарегистрировал его полгода назад.
— Понятно, — кивнул следователь. — Хвалю за оперативность, идите дальше все доделывайте…
— Да мы, собственно, уже все закончили, Саня все сфоткал, отпечатки пальчиков срисовал…
— Тогда собирайтесь, больше тут делать нечего. — Авдеев снова повернулся к Артему. — Ну и с вами мы тоже вроде бы все обсудили. Последний вопрос, насчет внешности преступника.
— Смеетесь? Я ничего не разглядел в темноте, к тому же у него на морде чулок был какой-то. Я даже рост не определю, потому что сам практически все время в койке лежал. Но мне показалось, довольно высокий мужик…
— А вы уверены, что это был мужчина, а не женщина? — задумчиво переспросил следователь.
— Да мужик, силища в руках явно не женская. И потом, он Аню так отшвырнул одной левой, что она через всю комнату пролетела. Нет, это точно не женщина, тут лично у меня сомнений нет.
— Ну хорошо, хоть в этом нет сомнений, — вздохнул Авдеев, поднимаясь с кресла. — Ладно, тогда я поехал, ребята все осмотрели, об остальном утром будем мозговать. Я кое-какие меры для вашей безопасности предпринял, временные… но вы все равно поаккуратнее, а утром пожалуйте ко мне в кабинет, обсудим, что нам дальше делать…
Артем проводил следователя до двери. Ребята из бригады, упаковав свои чемоданчики, уже ждали в прихожей. После их ухода Артем тщательно запер все замки и для верности подергал ручку двери.
— Черт… мнительный стал, как пуганая ворона, — пробурчал он себе под нос.
Аню он нашел на кухне: девушка стояла у плиты и задумчиво помешивала варящийся в турке кофе. Выглядела она грустной и подавленной.
— Ну, и что у тебя с лицом? — Артем подошел к ней сзади и поцеловал в макушку. — Вроде бы только что все нормально было, и вот на тебе, опять глазки потухшие… Тебя так напугал визит следователя?
— Нет. — Ангелина сняла турку с плиты и аккуратно разлила кофе по чашкам. — Садись, кофе выпьем, а то у меня после бессонной ночи совсем сил не осталось.
— Кофе подождет. — Артем развернул девушку лицом к себе и уже более серьезно повторил: — Сначала объясни, что у тебя случилось, почему ты опять не смотришь на меня, глаза прячешь?
— Я не прячу, — не поднимая глаз, прошептала она. — И ничего не случилось… Просто я расстроена. Я думала, ты мне доверяешь… и… и вообще…
— Я доверяю. Я верю каждому слову, сказанному тобой. А с чего ты вдруг решила, что это не так?
— Извини, я не подслушивала, но… но вы со следователем говорили довольно громко… Ты мне не доверяешь, ты даже друга своего посылал ко мне на работу… — Чувствовалось, что девушка вот-вот разрыдается. — И потом ты все время у меня выпытывал, выспрашивал, а сам, оказывается, все уже и так знал и даже следователю рассказал, что никакая я твоему брату не жена, а просто посторонняя женщина…
— Так, Ань, давай-ка, наконец, поговорим с тобой нормально. Без недомолвок, намеков и прочей ерунды. — Артем усадил девушку на узкий кожаный диванчик и опустился рядом. — Ты права, я многое знаю, еще кое о чем догадываюсь… но полной картины без твоего откровенного рассказа все равно построить не получается. — Он обнял Ангелину за плечи. — Хватит уже темнить, а?
— Значит, ты все-таки мне не доверяешь до конца? А я думала…
— Ну что ты думала? — слегка раздраженно отозвался Артем. — Скажи, как бы ты чувствовала себя на моем месте, а? Ну, попробуй поставь ты себя на это самое место!
— Да… я понимаю, — вздохнула Аня. — Наверное, надо было сразу все тебе рассказать. Но и ты тоже меня пойми, столько всего про тебя Гелла наговорила… Я тебя начала бояться еще до того, как первый раз увидела, а уж потом… — Девушка кончиками пальцев вытерла слезы и улыбнулась. — Ты был таким злым и страшным, когда ночью ввалился в квартиру. Да еще это ваше сходство… У меня душа в пятки ушла.
— Ну а теперь? — Артем притянул Аню поближе к себе и потерся щекой о ее волосы. — Теперь-то хоть ты меня перестала бояться? Или по-прежнему душа в пятках сидит?
— Честно? Гелла мне про тебя такие страшные вещи рассказывала… Но я не могу в них поверить.
— Почему?
— Это трудно объяснить. — Девушка немного помолчала. — Просто я не могу соединить тебя и то, что про тебя говорят.
— Но ты ведь совсем ничего про меня не знаешь… Ну, кроме того, конечно, что от Геллы узнала…
— Мне кажется, ты хороший человек… вернее, я уверена в этом, я так чувствую. — Ангелина посмотрела в глаза собеседника и улыбнулась. — А хороший человек не мог натворить всех этих ужасов. Я никогда не поверю, что ты мог обокрасть отца, предать больную мать… Ты не обижайся, пожалуйста, — увидев, как потемнело лицо Артема, заторопилась девушка и сжала своими еще мокрыми от слез пальчиками его руку. — Я понимаю, тебе неприятно, но мы должны и об этом поговорить, чтобы между нами не осталось недопониманий… Я не знаю, что у вас тогда произошло и почему ты поступил именно так, а не иначе… Но я верю, что ничего плохого ты не хотел, так сложились обстоятельства…
— Да… действительность не всегда бывает такой, как ее видят окружающие… — глухо отозвался Артем, не глядя на собеседницу. — И не всегда все зависит от нас… Ты хочешь услышать, как все произошло на самом деле?
— Нет, не хочу, — покачала головой Ангелина. — Я же вижу, тебе неприятно вспоминать… Да и что это теперь изменит?
— Неужели тебе не интересно?
— Я не любопытна… Захочешь — потом когда-нибудь расскажешь. Да и что изменится от твоего рассказа? Ты ведь можешь сказать все, что угодно. Правда? — Она улыбнулась. — И предо мной все равно встанет тот же вопрос: верить или не верить? Так вот я для себя уже решила: я тебе верю.
— Спасибо… Спасибо за понимание… И за то, что избавила от объяснений.
Артем поднялся с диванчика и подошел к окну. Он молча стоял, вглядываясь в пейзаж за окном. Аня тоже сидела тихонько, понимая, что слова здесь излишни, Артему нужно немного побыть наедине с самим собой, чтобы справиться с волнением и тягостными воспоминаниями, волей-неволей всплывшими на поверхность.
Минуты через три он обернулся.
— На улице еще темно, оказывается. — Голос его звучал абсолютно спокойно и ровно, только в глазах появилась печаль. — Я думал, утро уже давно… Ночка выдалась длинная.