Жизнь за ангела
Шрифт:
Сказала потом заберет Иванко к себе, но не скоро, а пока у нас будет. У нас еще в Союзе есть внук. Как я хотела бы его увидеть!
Как там Татьяна? Много писем ей писала, а от нее ни одного письма!
– Не говори мне о ней ничего! Осталась там вместе со своим голодранцем, пусть живет! Достали меня эти Большевики…
– Ян, она твоя дочь!
– Знать о ней ничего не хочу! Пусть живет со своим большевиком, коммунистом!
– Дидку, а кто такие большевики? Почему ты их ругаешь? Они плохие?
– Ешь Иванко! Все тебе надо знать! Потом расскажу. Хуже бандитов, все отняли, ограбили! Из-за них из Одессы уехали, из России.
Наевшись, я выпил чай, схватил кусок пирога и выбежал
Большевиков дед конечно же не любил и был к ним настроен весьма враждебно по вполне понятным причинам. Ту же неприязнь к большевикам он внушал и мне. Не ко всем немцам дед был настроен дружественно, из-за их пренебрежительного отношения к полякам, как к людям второго сорта, но коммунистов считал даже большим злом. Бабушка часто вспоминала свою старшую дочь Татьяну, которая осталась в России и очень переживала, что не было ответа на ее письма, хотя какое-то время она их получала.
Укладывая меня спать, бабушка также как мама рассказывала сказки, читала книги, пела мне песни, гладила по голове. Если польский язык бабушка еще освоила, то немецкий знала плохо, поэтому с бабушкой и дедом я общался исключительно на польском и русском языке. В доме было очень много книг, русской классики, поэтому Пушкина я особенно любил и в 7 лет уже сам читал книги на русском и польском. Поскольку ребенком я был активным и непоседливым, чтобы хоть как-то привить мне дисциплину, дед купил мне аккордеон и нанял преподавателя по музыке. На удивление, занимался я с удовольствием. В школу я также пошел в Польше, в 7 лет и закончил там первый класс. В Познани у меня также были друзья, с которыми я общался, играл и бегал по улице до позднего вечера.
Глава 6
С бабушкой и дедом мне конечно было хорошо, но по маме я очень скучал, и она по мне тоже. Как только сестренка немного подросла, мама решила меня забрать. По началу увидев свою маленькую сестренку я ревновал, поскольку ей доставалось больше внимания.
– Мама, ты меня не любишь, ты любишь Хельгу!
– Сынок, – мама вытирала мне слезы, – не плач! Я тебя тоже очень люблю!
Я крепко обнял маму, и она меня обняла.
– Просто Хельга еще маленькая, поэму ей нужно больше внимания. Скоро сестренка подрастет, и ты будешь с ней играть, вместе вам будет весело. – она улыбнулась.
И правда, когда Хельга подросла, начала хорошо говорить мне стало с ней интересно. Сестренка то и дело бегала за мной как хвостик не отставая ни на шаг, иногда я укладывал ее спать. В дальнейшем с сестрой у меня сложились дружеские отношения. Каждое лето каникулы я проводил у бабушки иногда вместе с ней.
В Германии меня отдали в немецкую народную школу, но учился я в начале с трудом, хорошо понимал немецкую речь, говорил на немецком, но грамматику я не знал и читать хорошо не умел. Отчим, видимо не понимая этого лупил меня за плохие отметки.
Однажды, когда я вернулся из школы он как обычно подозвал меня к себе и потребовал показать дневник.
– Рихард, дай мальчику поесть! – возразила мама.
– Я сказал покажи дневник! Быстро!
Я принес дневник и показал его отчиму. Увидев в дневнике оценку «5», он мгновенно разозлился.
– Это что? Почему по немецкому «5»? Ты еще и врешь?
– Я исправлю! Честное слово!
– Ты что? Немецкий уже забыл? – он снял со штанов ремень и сильно меня отлупил.
– Рихард, не надо! Рихард! Не трогай ребенка! – мама пыталась меня защитить, но тот оттолкнул ее.
– Не лезь! Ты все время отправляешь его в Польшу, разговариваешь с ним на русском, он уже и по-немецки разговаривать разучился!
– Ненавижу! Ты не мой отец! Ты не мой отец!
Отчим еще пытался со мной договорится, найти ко мне подход, расположить к себе.
– Если хочешь жить здесь, ты должен меня слушаться и делать все как я скажу. И не вздумай мне пакостить! Ты понял? Ты должен называть меня отцом, если хочешь, чтобы я хорошо к тебе относился.
Я хотел этому верить, и в первое время действительно было все хорошо. Он прекрасно ко мне относился, занимался со мной, дарил мне подарки, но все это ненадолго.
Высшей оценкой в немецкой школе была «1», а «5» считалась низшей оценкой. В дальнейшем, конечно, немецкий я подтянул и закончил школу с высшими баллами. У меня была отличная память и учеба давалась мне относительно легко.
Теперь еще немного истории. К 30-м годам Германия стала вновь подниматься, слегка оживилась экономика, стране разрешили иметь свою армию, а на репарации смотрели сквозь пальцы. В целом, в стране был традиционный уклад семьи. Работали в основном мужчины, а женщины сидели дома, вели хозяйство и занимались детьми. Для женщин, как говорили немцы, существовало правило трех «К»: Kirche, Kinder, K"uche (церковь, дети, кухня). Каждая добропорядочная немка должна быть отличной домохозяйкой. Разводы были не приняты среди немцев и как правило не одобрялись. Лупить детей ремнем и наказывать даже в школах не считалось зазорным. И раньше было такое, что ко всем другим нациям немцы относились несколько предвзято, считали ниже себя. С некоторой неприязнью немцы относились и к полякам, считали их нечистоплотными, неряшливыми, ленивыми, не совсем образованными, но живя в Польше я прекрасно видел, что это не так! Очень многие поляки знали немецкий язык, особенно в приграничных районах или смежных территориях, где жили бок о бок. Что касается определенных правил и норм поведения, оформления документов, то здесь немцы были весьма педантичны – и это правда! Если что-то немцы делали, строили – то все же это было на совесть. Можно отметить и пунктуальность, опаздывать куда-либо считалось дурным тоном. Даже небольшие немецкие деревеньки были достаточно чистыми и ухоженными.
В 33-м году, казалось бы, в результате законных выборов, к власти в Германии пришел Гитлер, устроив провокацию с поджогом Рейхстага и уничтожив всю оппозицию, я тогда был еще ребенком и не сильно в это вникал, мне было всего тринадцать. Постепенно в школе нам начали насаждать националистические идеи, говорили, что немцы особая нация и выдавали все это за патриотизм. Организация «Гитлерюгенд», образовалась еще в 26-м году, по началу вступление в нее было исключительно добровольным, ее даже пытались запретить, считая незаконной и экстремистской, лишь с 39-го года вступление в эту молодежную организацию стало обязательным. Поскольку я был старше и окончил школу раньше, то в «Гитлерюгенде» я конечно не состоял.
Глава 7
Окончив 9 классов, немецкую народную школу, в 36-м году я без труда поступил в Берлинский Университет на факультет журналистики и иностранных языков. Уже в Университете я изучал французский.
Оторвавшись от матери, я впервые окунулся во взрослую, свободную жизнь, меня никто не контролировал! В Берлине, впервые с приятелями я попробовал пиво, стал обращать внимание на девочек, хотя завести с ними отношения все еще не решался. Мы с приятелями снимали небольшую квартиру одну на троих, четверых, поскольку мест в общежитиях не хватало, а одному платить за жилье было дорого. Быт был вполне устроен, небольшая плита и даже маленький холодильник! Белье мы стирали в прачечной или дома, завтракали обычно в квартире, готовили сами (кофе, бутерброды), обедали в университетской столовой (платили деньги), а ужинать ходили в кафе или пивную, пиво было разрешено в Германии с 16-ти лет, а более крепкие напитки только с 18-ти!